– Не надо! – В голосе его прозвучала неожиданная ярость. – Последнее, что мне нужно от тебя, – это твое сочувствие.
Побледнев, она встала и прошептала:
– Почему? – и повернулась, словно собираясь выбежать из комнаты.
– Никола, Никола! – Он быстро вскочил на ноги и удержал ее. – Постой. Я сожалею. Я… – Он пристально смотрел на нее.
Она видела, что он побледнел, и сказала упавшим голосом:
– Пусти меня, Бретт. Это не имеет значения…
– Нет, имеет.
Он притянул ее к себе и погрузил свое лицо в ее волосы. Она почувствовала, как его мускулы напряглись, а потом на мгновенье непроизвольно расслабились. Он поднял голову, посмотрел ей в глаза и начал целовать.
Шок парализовал Николу. Она отпрянула было, потому что он засунул руки под фуфайку ее спортивного костюма. Его ладони оказались холодными и жесткими, но их движения были нежными. Ее захлестнуло страстное желание, но не только это. Ей хотелось дать ему то тепло, в котором он так очевидно нуждался.
О, Бретт, не делай этого! – мысленно взмолилась она. Я не смогу заменить тебе Мариетту.
Но Никола не могла противостоять той все увеличивающейся жадности, с которой он целовал ее. Ничто на свете не могло умерить и ее собственную страсть, когда она почувствовала прикосновения его рук, безошибочно движущихся к самым чувствительным частям ее тела. Он крепко прижимал ее к себе, целуя не только губы, но и шею, в то время как она, пошатываясь, приникла к нему в ответном порыве.
Она не знала, что заставило его неожиданно поднять голову и опустить руки. Но тут услышала и сама – хлопающие дверцы машины, голоса детей.
От разочарования она пошатнулась и едва не упала, когда он отпустил ее.
– Никола, не смотри на меня так. Я сожалею…
Она провела языком по распухшим губам.
– Я… я… – но так ничего и не смогла больше произнести.
Его лицо стало напряженным, когда он услышал звонок в дверь.
– Все в порядке. Я запер дверь, – пробормотал он. – У нас есть время… у нас сколько угодно времени.
– Но я чувствую… – Я чувствую себя пешкой в вашей с Мариеттой игре! И я всегда чувствовала себя так, подумала Никола с отчаянием и резко отшатнулась от него. – Нет, у нас нет времени, – решительно сказала она. – Ты иди. Я только приведу себя в порядок. – Она резко повернулась и убежала в свою спальню, чтобы обрести там безопасность и уединение.
* * *Никола приняла душ и оделась с большей тщательностью, чем обычно. Она выбрала тонкие вельветовые брюки цвета жженого сахара и бледно-голубой тонкий шерстяной свитер – с длинными рукавами и круглым воротом, – который заправила в брюки. Потом надела свой медальон и, порывшись в ящиках комода, извлекла косынку в бежево-голубых тонах, которую небрежно повязала вокруг шеи.
Она долго расчесывала волосы, пока они не заблестели и не упали светлой золотистой волной на плечи, и наконец переключила свое внимание на лицо. Никола никогда особенно не пользовалась косметикой, но решила, что на этот раз наступил подходящий случай. Все что угодно, но только бы отвлечь внимание от ошеломленного выражения в ее глазах и необычайной бледности лица.
Через десять минут она получила желаемый результат.
Никола еще искала туфли, когда за ней прибежала Саша, переполненная чувствами, и закричала, что они соскучились по ней. Это тронуло Николу до глубины души. То же самое она почувствовала, когда ее обнял Крис, но тут ей пришлось поздороваться с Мариеттой. Та, как всегда брызжущая энергией, роскошно выглядела в черной замшевой юбке-брюках и замшевом жилете поверх блузки бутылочно-зеленого цвета. Ее огненные волосы были стянуты сзади зеленой бархатной ленточкой. Мариетта была такой же, как всегда.
– Хорошо провела вечер, Ники? Мне всегда нравились приемы в Юридическом обществе и доставляло особое удовольствие шокировать их всех. Помнишь? – Мариетта с озорным видом повернулась к Бретту.
Но Бретт, как отметила Никола, смотрел только на нее и ничего не ответил Мариетте.
– Странные вещи ты говоришь, – неожиданно для себя заметила Никола. – Я станцевала для них вчера такую самбу, какой они уже давно не видели. Мне устроили настоящую овацию. – Она повернулась к молодому человеку крупного телосложения, стоящему рядом с инвалидным креслом Криса. – Ты не представишь меня, Мариетта?
– Дорогая, это Ральф Метколф. Не правда ли, он великолепен?
Ральф залился краской, и Никола, придирчиво оглядев его, решила, что так оно и есть. Очень высокий, на вид меньше тридцати. У него были длинные светлые волосы, классические черты лица и приветливые голубые глаза.
– Кажется, вы играете на арфе? – спросил Ральф с милой застенчивой улыбкой.
– Да, играю. А вы – на гобое?
– На английском рожке, точнее. – Он говорил с несомненным английским акцентом. – Звук рожка более сочный, более печальный и гораздо таинственнее, не согласны?
– Не заводи его, – с улыбкой вмешалась Мариетта. – Ральф, это Никола – вторая жена Бретта. Вопреки всем существующим традициям мы прекрасно относимся друг к другу.
– Очень рад! – пылко воскликнул Ральф. – Я против всяких осложнений и проблем. Куда приятнее с любовью относиться друг к другу.
– Да, конечно, – сказал Бретт, нетерпеливо поводя плечами, в то время как Никола старалась подавить сумасшедшее желание расхохотаться. – Большое спасибо за то, что посидели с малышами…
– Мы больше не малыши, папочка, – возразила Саша с нежностью и, схватив его руку, прижала к своей щеке. – Мамочка говорит, что мы так выросли за последние два месяца, что она просто не может поверить. – И Саша схватила за руку и Мариетту.
Никола замерла, глядя на них. Ее словно молнией пронзила мысль, что ради благополучия Саши и Криса она не должна больше пускать все на самотек. Если Мариетта захочет вернуться снова, Никола, по крайней мере, не будет ей мешать. И этот любитель английского рожка тоже не должен стоять на пути – так же, как и Тара.
Скорость, с которой все это прокрутилось в ее голове, была под стать последовавшему за этим проявлению находчивости.
– Ральф, – сказала Никола, – я бы… с большим удовольствием показала вам Кэрнс. Я уверена, что Мариетта и Бретт захотят побыть какое-то время одни с Сашей и Крисом. Смотрите, как раз выходит солнце! Может быть, мы покатаемся?
– Ники…
– Никола…
Бретт и Мариетта сказали это в один голос! Мариетта – удивленно, Бретт – строго.
Но она с улыбкой посмотрела на них обоих.
– Не волнуйся, я позабочусь о нем, – успокоила она Мариетту и, расправив плечи, повернулась к Бретту. – Так не может продолжаться, – очень спокойно сказала она, – вам двоим нужно поговорить.
Она взяла Ральфа за руку и потащила его из комнаты.
– Она мне не говорила, – ошеломленно пробормотал Ральф Метколф.
Они обедали в бухте Пам-Коув, сидя под белым зонтом на зеленой лужайке, которая вела к пляжу. Солнце появилось из-за туч, хотя все еще было прохладно.
Никола попросила себе филе в кляре, сделанном на пиве, и салат, а Ральф – огромный бифштекс. Они заказали бутылку вина, и Никола, хотя и мучилась от мысли, что должна объяснять все совершенно незнакомому человеку, рассказала ему, что ее брак с Бреттом был всего лишь браком по расчету.
– И что это значит? – Он ошеломленно смотрел на нее.
Никола помолчала, потом деликатно спросила:
– Как… близко вы знаете Мариетту?
– Мы… мы вместе две недели. Но я уже давно боготворю ее, – сказал он без тени всякого смущения и отпил вина. – Она не допускает того, чтобы я спал с ней, но я могу и подождать. Я хочу сказать, что мы не были бы вместе… если бы этому не суждено было случиться. – Но выглядел он довольно-таки растерянно.
– Этого я и боялась, Ральф. Понимаете, я думала, что я… являюсь временной заместительницей… на период вынужденного длительного пребывания Мариетты за границей. Бретта такой их брак не устраивал. А теперь я совершенно уверена, что вы… что она использует вас, чтобы заставить его ревновать. Вам не должно это нравиться, не так ли?