Сзади меня кто-то нервно хмыкнул.
— А это так? — настороженно спросила Вераль.
— Не знаю, пожала плечами Видира, — но говорила Тара довольно уверенно.
— Вераль тоже довольно уверенно притворялась ангелом смерти, — сквозь смех проговорил Канор, — древесные эльфы Олтгейна повелись и даже сами закрыли себя в ловушке. Так что, — в миг посерьезнел парень, — я надеюсь, что всё это не правда.
— Смотрите, — позвала нас Бриса, — я каждую бутылку подписала: вид дракона, возраст, мир.
— А зачем возраст? — непонимающе спросил Канор, — Что? Если глава драконов слишком стар, то его кровь не подходит, и нужно срочно избирать нового?
— Нет, конечно, — мотнув головой, ответила грозовая драконница, — просто в тот момент мне тоже нужно было что-то делать. Вот я и занялась подписью принесенной крови.
— Тара? — понятливо усмехнулась я.
— Тара, — кивнула Бриса, — когда она узнала про Землю, то по началу всё время плакала.
— Гормоны, — протянули мы все вместе.
— А потом, в неё словно вселился самый неугомонный деятель, — продолжила рассказ драконница, — она постоянно что-то делала: пекла вместе с поварами, укрепляла стену с магами, ремонт. Знаете? Я не знала, что ремонт в замке можно сделать буквально за седмицу. Но ей удалось. И ладно бы она только сама всем этим занималась, так нет. Обязательно нужно подключить всех свободных. Ну или тех, кто под руку попался.
— Знакомо это чувство, — вытирая слезы от смеха, произнесла Вераль, — такое желание движа просыпается, когда девушка понимает, что в скором времени её беременное тело довольно сильно разнесёт в ширину и делать что-то по дому будет уже нереально. Но я скажу вам по своему личному опыту: реально. Бедный Дэй страдал от моих идей до самых родов.
— Но ей же ещё далеко до шара? — непонимающе нахмурился Канор.
— Пока да, — согласилась элементаль, — но через несколько месяцев, встать с кровати у неё будет получаться лишь перекатом на бок. Так что, пока есть время, чтобы всё успеть.
— А как Крамас ко всему этому относится? — спросила я.
— Как-как? — буркнула Бриса, — «Да, дорогая», «Конечно, дорогая».
— А ещё дракон, — хмыкнул неодобрительно Канор, — Хотя, вспомнив эту неугомонную заучку, я не знаю, что бы делал сам.
— Зато я знаю, — усмехнулась я, — забился бы на чердак, уставил бы себя разной едой и вкусностями...
— Эх, — вздохнул друг, — я бы к Надежде Ивановне сбегал. Там такие помидорки... А её волшебный эликсир... И телевизор. Да! Вот туда бы я и пошёл.
Комната взорвалась оглушающим смехом. Я была рада, что наше напряжение нашло именно такой выход. Все мы сильно нервничали и переживали. Все боялись — это было видно по глазам. Но мы всячески старались поддерживать друг друга, и в этом была наша сила, благодаря которой мы выигрывали уже не одну битву.
Стоило Абраму получить кровь еще и от эльфов, как он тут же закрылся в лаборатории. Тариона тоже пыталась в неё прорваться, но благо Крамас не пустил. Нам же оставалось только ждать и разбирать разные возможные варианты исхода событий, чтобы лучше подготовиться к предстоящему.
— Я был прав! — с улыбкой на лице воскликнул вампир, входя в раскрытые двери, — Эльфийская кровь замещается драконьей, как и вампирская — кровью оборотней.
— Это что значит? — непонимающе спросил Канор, — Сыворотка готова?
— Пока нет, — мотнул головой Абрам, — я уже на финише.
— Так что же Вы тогда здесь делаете?
Я, не выдержав, замахнулась и треснула Канора по затылку. Да так, что звук затрещины, наверное, и на втором этаже услышали.
— Ты чего дерешься? — возмутился несносный парень.
— Да потому, что вести себя нужно прилично, — поучительно ответила я.
— Не знала бы всей истории, подумала, что вы глубоко семейная пара, — еле сдерживая улыбку, произнесла Видира.
— Или брат и сестра, — добавила Бриса, — хотя... Только если сестра — старшая.
— Вот-вот, — согласилась золотоволосая драконница.
— Ай, да ну вас, — надулся друг и, сложив руки на груди, от нас отвернулся.
— Ким, — позвала меня Вераль, — а ты бы сама хотела, чтобы твой отец с братьями сюда пришли?
— Честно? — спросила я, — Даже не знаю. С одной стороны: я была бы рада их видеть, мне было бы спокойнее, зная, что они рядом; а с другой: каждый миг переживать за них, бояться, чтобы никто из них не умер...
— Но они же за тебя боятся, — заметила Больяра, — для них каждое твоё путешествие, словно испытание.
— Я вообще начала думать, — продолжила Вераль, — что самое безопасное место для моего ребёнка было у меня в животе. Там я четко могла всё контролировать. А сейчас... То острые углы, то насекомые, то кто-то с грязными руками... И я постоянно за него переживаю. Думаю, что с возрастом это не меняется. Просто родители стараются отвлечь себя какими-то делами или бытом, чтобы их сердце не билось в тревожных конвульсиях каждый раз, когда их ребенок не в поле зрения.