Да, Кхорин заслужил все наказания, которые Халонья только могла придумать. Но она больше не была простой нищенкой или даже высокомерной пророчицей-попрошайкой, проповедующей на улицах. Она была верховной жрицей церкви Чазара и должна была соответствовать своему положению.
Еще мгновение эта мысль сдерживала Халонью, но желание выразить отвращение смело её. Она подошла к дварфу, расстегнула усыпанное рубинами малиновый подол платья и несколько раз пнула его. Она не останавливалась, пока не запыхалась, и только тогда заметила, что у нее болит нога.
Мужчина, облаченный в ризу из мерцающей чешуи, с тяжелой киркой, сжатой в руке, украшенной кольцами пяти цветов, а так же с таким же количеством колец, вплетенных в бороду, откашлялся. Фарик был Хранителем Змей, жрецом Тиамат, но он и другие члены его ордена пришли пополнить ряды духовенства в ее новообразованной Церкви. Темная Госпожа была супругой Чазара. Или эти двое были каким-то образом одним и тем же существом. Или что-то типа того. Халонья этого не понимала, хотя скорее умерла, чем призналась бы в этом кому-либо еще.
- Я рекомендую без промедления заковать его в кандалы, - сказал Фарик. - У дварфов толстые черепа. Удар по голове не удержит его надолго.
- Сделай это, - сказала Халонья. Она отступила от Кхорина, а охранники поспешили к нему.
- Могу я спросить, что вы собираетесь с ним делать? - Поинтересовался Фарик.
- Я не знаю… я имею в виду, мне нужно будет помедитировать, чтобы понять это. – Ответила Халонья.
Цепи звякнули, когда гвардеец защелкнул кандалы на запястьях дварфа.
- Вряд ли мы могли бы найти лучшую жертву, - Фарик понизил голос, - Его смерть придаст сил Чазару и, возможно, даже вам, если вы сами выполните ритуал.
Халонья взглянула на Хранителя Змей. Он насмехался над ней? Знал ли он, что, в отличие от других жрецов, она никогда не знала, как использовать божественную магию, принадлежащую ей по праву? Если это и так, то она не могла сказать этого его Фарика.
В любом случае, его предложение понравилось ей, но ее немного подташнивало - она никогда не убивала человека собственными руками. Она не была уверена, что у нее хватит на это смелости.
А возможно, это было бы пустой тратой возможности. Может быть, Госпожа Удача, для разнообразия, наконец, дала Халонье возможность перехитрить Джесри.
- Нет, - сказала она, - по крайней мере, пока. А до тех пор – заприте его.
Аласклербанбастос издал уродливый рокочущий звук. Аоту потребовалось мгновение, чтобы понять, что это был смешок.
- Да, - сказал драколич, - вот в чем вопрос, не так ли? Теперь, когда вы, маленькие создания, знаете об игре, что вы можете с этим поделать? Особенно если учесть, что вы сами – наёмник. Всего лишь несколько пешек и были ими с тех пор, как получили контракт от Скутосина в Импилтуре.
Крылья сложились, и Джет опустился на землю. Своими заколдованными глазами, которые видели в темноте так же хорошо, как и при свете, Аот заметил, что Эйдер все еще кружила высоко над головой, вероятно, для того, чтобы спикировать на Аласклербанбастоса, если он снова нападет. Или просто потому, что она находила нежить отталкивающей.
- Хотим ли мы вообще останавливать эту игру? - спросил Джет, подходя к Аоту. Он слышал весь разговор через их с Аотом психическую связь.
Гаэдинн криво улыбнулся.
- Это интересный вопрос. В конце концов, мы наемники. Драконы хотят погрузить эту часть Востока в годы, а возможно и десятилетия войны. Что, с точки зрения наёмника, может быть лучше?
- Мало что, - согласился Аот. – Но как ты относишься к тому, что является причиной этого?
Гаэдинн пожала плечами.
- Мы уже сражаемся за одного короля драконов. Уже есть принцы-драконы, правящие в Мургоме. Тем не менее, перспектива того, что всем Востоком, а затем и всем Фаэруном будут править монархи-драконы…ну, я признаю, что в этом есть что-то немного тревожное.
- Немного тревожное? - взорвалась Цера. - Это ужасно!
Аот вздохнул.
- Может и так. Но никто не платит нам за то, чтобы что-то с этим делать. Братство работает на Чазара. Нам платят за реализацию его амбиций.
Цера нахмурилась. Это не сделало ее круглое лицо менее красивым, по крайней мере, по мнению Аота, но теперь на нем появилась свирепость, которая могла бы удивить многих людей, которые, несмотря на ее церковный сан, считали ее веселой маленькой кокеткой.