«Смотри, Армихо, чтобы ей в руки не попался нож, а то пожалеешь, — подумал Рафи. — Жир тебя не спасет, она доберется до твоей глотки и располосует ее от уха до уха».
Когда пять лет назад генерал Стивен Карни со своей армией, состоявшей из сплошного сброда, вошел в Санта-Фе и объявил провинцию собственностью Соединенных Штатов, на посту тамошнего губернатора и одновременно командующего мексиканской армией находился как раз генерал Армихо, что, с точки зрения Рафи, было очень удачно: Армихо сдался так быстро, что удалось обойтись без кровопролития. Однако кровь пролилась через год, когда восстали индейцы пуэбло и вырезали всех американцев — мужчин, женщин и детей, — которых смогли сыскать в городе. Рафи подозревал, что одной из причин восстания был Армихо. Когда толстяк был губернатором провинции, самые подлые, гадкие, отвратительные деяния происходили именно по его вине.
— Мистер Коллинз! Как я рад! — Увидев Рафи, Мануэль Армихо широко улыбнулся.
Рафи отметил про себя, что после победы Соединенных Штатов генерал стал говорить на английском значительно лучше.
— Нет.
— Что значит «нет»? Хотите сказать, что вы не сеньор Рафи Коллинз? — рокочущим веселым голосом осведомился Армихо. Когда генерал улыбался, его маленькие черные глазки исчезали в складках жира, словно изюминки в тесте.
— Я скажу «нет», — произнес Рафи.
— Но вы даже не выслушали мое предложение.
— Неважно. Все равно я скажу «нет».
— Говорят, вы единственный, кто возит товар отсюда до Эль-Пасо и при этом ни разу не дал дикарям притронуться к поклаже. Ни зернышка кукурузы от вас им не досталось. Ни кусочка бекона.
— Простое везенье, — пожал плечами Рафи.
— У меня заболел погонщик: избыток виски в организме. Я бы сказал, это не он правит фургоном, а зеленый змий. — Тут Армихо вроде бы подмигнул, хотя из-за складок жира на лице могло и показаться. — Перегоните мой фургон до Чиуауа и, разумеется, обратно, и получите двести пятьдесят долларов.
«Ага. Уже бегу. После дождичка в четверг, когда рак на горе всласть насвищется», — захотелось ответить Рафи, но вместо этого ой просто покачал головой и повторил:
— Нет.
Затем он развернулся и зашагал прочь, хотя поворачиваться спиной к Армихо ему страшно не хотелось. Рафи всякого успел наслушаться про генерала. В частности, говорили, что в мстительности ему нет равных.
К тому моменту, когда Рафи добрался до стоянки фургонов, расположившейся за одним из трактиров, уже сгустились сумерки. С тех пор, как Коллинз около полудня оставил тут своих мулов, стоянку успели заполонить лошади, мулы, ослы, быки и повозки самых разных форм и габаритов. Приблизившись к своему старому фургону фирмы «Вильсон», Рафи увидел Авессалома, который сидел на земле, прислонившись спиной к переднему колесу. Рядом с ним устроился еще один мужчина, которому Авессалом как раз в этот момент передавал бутылку.
В темноте Рафи показалось, что незнакомец бесплотен: между широкополой соломенной шляпой и рваным воротником рубахи был сплошной мрак, в котором мерцали лишь белки глаз. Только приблизившись, Рафи разглядел, что незнакомец чернокожий.
Авессалом поспешно встал, отряхнув штаны шляпой.
— Так это твой фургон, Рафи? — спросил он.
— Мой:
— Смотрю, хозяина нет, вот я и решил, что до утра его можно не ждать. — Авессалом кинул взгляд в сторону Ме-сильи, откуда доносился гам веселящихся гуляк. — Вон как расшумелись, верно я говорю? — Он ухмыльнулся: — Эти молодцы зарезали сон[9].
Рафи улыбнулся, удивленный, что его собеседник тоже способен цитировать Шекспира.
— Мы собирались лечь рядом с лошадьми. — Авессалом кивнул на трех стреноженных животных, после чего показал рукой на своего спутника: — Мой человек. Зовут Цезарем.
Негр встал, снял шляпу и, прижав ее к груди, произнес:
— Рад познакомиться, масса[10].
— Я тоже.
Рафи проследил взглядом, как парочка собрала одеяла и расстелила их под другим фургоном. Ему показалось странным, что Авессалом позволил рабу хлебнуть из своей бутылки. Южане способны есть с псами из одной миски, лакать воду из одной поилки с лошадьми, целоваться взасос с гончими, спать со скотом и плясать с волосатыми стокилограммовыми звероловами, но крайне брезгливы в отношении сынов Африки. Впрочем, несмотря на молодость, Рафи уже давно усвоил: никогда не лезь не в свое дело.
9
Перефразированная реплика Макбета: «Макбет зарезал сон!» (У. Шекспир. Макбет. Акт II, сцена 2 (пер. А. Радловой)).