- Вульф потерял пятьдесят восемь.”
“Здесь говорится, что генерал Клайв не выиграл бы свою кампанию без героических усилий майора Джерарда Кортни. - Лейтенант милиции с замысловатыми бакенбардами посмотрел поверх газеты на Тео. - “Это ваш родственник?”
Тео поморщился. - Никогда о нем не слышал.”
- Лучше поостеречься. Скоро он станет еще более знаменитым, чем ты.”
Мужчины вокруг стола рассмеялись. Сообщения о подвигах Тео в битве при Форт-Ройяле распространились довольно широко. Когда половина французской армии была уничтожена в результате взрыва, публике был нужен герой, чтобы победа казалась реальной. Тео не мог войти в таверну без того, чтобы каждый мужчина не предложил ему выпить.
- “Возможно, генерал Вулф привлечет к себе все внимание, - с надеждой сказал он.
- Я в этом сомневаюсь. Там написано, что он погиб в бою.”
На мгновение за столом воцарилась тишина.
- Но так же поступил и французский генерал. А губернатор де Берчени бежал в Париж со своей любовницей.”
Мужчины зааплодировали, их настроение восстановилось. Никто не заметил, что Тео не присоединился к ним, хотя Абигейл пристально посмотрела на него.
Позже он извинился и, покинув компанию, направился к реке. Он уставился на быстро бегущий поток. Некоторые из этих капель воды должны были начать свое путешествие в горном проходе над Фортом Ройял. Они будут течь вниз по реке до самого Атлантического океана. Может быть, когда-нибудь их вынесет на белый берег под стенами Мадраса или они смешаются с коричневым Хугли, когда он встретится с Бенгальским заливом.
Кто может сказать, куда приведут нас приливы и отливы? - он задумался.
Он услышал шорох юбок. Абигейл подошла и села рядом с ним, Калеб спал у нее на руках. Она передала ребенка Тео. - “Он становится слишком тяжелым для меня, - сказала она. - “И скоро у меня будут заняты руки со следующим ребенком.”
Она сообщила ему эту новость, когда он вернулся из похода. Ребенок рос еще быстрее, чем первый - она уже дважды выпускала свои платья. Тео был уверен, что на этот раз это будет девочка.
Абигейл сбросила туфли и чулки и опустила ноги в воду, как в ту ночь у пруда Шоу много лун назад. Она взяла Тео за руку.
- “Ты думал о Констанции?”
- Нет” - запротестовал Тео. Это была ложь. Каждый день в течение последних двух месяцев он вспоминал эти последние мгновения на вершине утеса, прижимая к себе Констанцию, наконец-то воссоединившись, такой же счастливый, как и всегда. На какое-то мимолетное мгновение он почувствовал, что его семья снова стала единым целым, что духи его отца и матери были с ними, обнимая их всех. Детство ожило в нем самым ярким, ошеломляющим образом, а потом видение рассеялось, как рассеивается туман, и он вернулся в холодное, тяжелое настоящее.
Убедившись, что Констанция в безопасности и находится далеко от края обрыва, он ослабил хватку. - “Нам лучше вернуться назад.”
Констанция отстранилась от него. - Назад куда?”
- К моим людям, а потом в Олбани. Ты будешь жить с нами - со мной, Абигейл и Калебом. Мы снова станем семьей.”
- “И что же я буду делать? - Она говорила с горечью, которую Тео никогда раньше в ней не слышал. - Выйти замуж за фермера? Жить как какая-нибудь пограничная жена, сметая свиной помет с грязного пола?”
Тео уставился на нее, почти потеряв дар речи. - “А куда еще ты можешь пойти?”
- “Я хочу вернуться в Париж. Именно там я оставила свое сердце и душу. Я буду жить как графиня и танцевать, носить прекрасные платья, посещать оперу и быть принятой в Версале.- Она безрадостно рассмеялась, и это был самый ужасный смех из всех, что Тео слышал в тот день. - Жить в дикой местности, играя в солдатиков и индейцев, возможно, и есть твоя жизнь, Тео. Но это не мое.”
- “Но ты не будешь в безопасности. Мужчины будут эксплуатировать тебя, использовать, отвергать, когда они насытятся твоей красотой и очарованием. Так устроен мир. Я буду заботиться о тебе, лелеять тебя и следить, чтобы с тобой ничего не случилось. Ты слишком легко ранима, моя дорогая сестра. Пожалуйста, Констанция, умоляю тебя.”
В глазах Констанс стояли слезы. - “Я знаю, что ты желаешь мне добра, мой маленький брат, но я хочу быть свободной, петь, как птица, любить себя и не всегда быть рабом чужого представления о том, кто я такая. Я должна вести себя, как подобает леди, жене или, боже упаси, несчастной старой деве, горюя от выбора, который я никогда не делала, от дорог, по которым никогда не ездила, иссохшей от отсутствия любви, уродливых взглядов, одиночества.”