Когда пришел к Зое, ребят не застал. Мы разминулись буквально минут на десять. Друзья выяснили, что предыдущая ночь у всех была безуспешной и никто не обнаружил подсказок во снах. А меня они и дожидаться не стали, потому что Глеб снова был не в настроении. Меня начинало это раздражать.
Я не стал задерживаться у Зои, хотя видел, что она не хотела оставаться одна. Промелькнула мысль, не попросить ли бабушку, чтобы она приютила Зою у себя, пока мы не разберемся с проклятием Гнезда, но затем эта идея показалась абсурдной. Что подумают люди? К тому же я был уверен, что сама Зоя не пойдет на такое. Ее слишком сильно заботило чужое мнение.
Я понял, что не позавтракал, именно тогда, когда дошел до деревенского магазина. Живот протяжно заурчал, требуя пищи. Поздоровавшись с продавщицей – все той же худощавой женщиной с сожженными обесцвечиванием волосами, – попросил посчитать мне шоколадный батончик и сок.
– Ну здравствуй, горожанин, – недовольно хмыкнув, ответила она. – Сегодня снова что-то устроишь или можно жить спокойно?
– Простите?
– Я про пожар. Не успел приехать, а уже всю деревню на уши поднял.
Я знал, что случай с поджогом дивана местные просто так не забудут, но не подозревал, что окажусь крайним в этой истории.
– А я здесь при чем? Не я же поджог устроил.
– Не напугал бы Кулему, сидя в подполе, ничего бы не произошло. Мужик чуть Богу душу не отдал, когда понял, что, кроме него, в доме кто-то есть, вот и оставил на диване незатушенную сигарету.
– А может, пить меньше надо, чтобы белочка на горизонте не маячила?
– Вот наглец! Ты еще будешь указывать взрослым, как жить! А сам чего в подвале делал?
– Не ваше дело! Просто продайте мне эту чертову шоколадку, и я пойду!
Я разозлился не на шутку, и продавщица, поняв это, тут же умолкла.
Она приняла у меня купюру, отсчитала сдачу и вручила ее мне вместе с покупками. Делала все молча, но когда я выходил, то услышал, как она пробурчала:
– Ваньки Толстого нам будто не хватало, так еще один хулиган приехал.
Это сравнение и вовсе заставило меня внутренне вскипеть. К Глебу я уже шел съедаемый дикой злостью.
Лидера нашей группы нашел там, где и планировал, – у могилы Катюхи во дворе ее отчего дома. Глеб сидел на пеньке, уперев локти в колени и зажав голову руками. Плачет, решил я, и злость тут же отступила. Я недолго знал Глеба, но, казалось, уже изучил его характер вдоль и поперек. Поэтому мне было крайне сложно видеть его таким разбитым. Глеб в моих глазах был необычайно стойким, самоотверженным храбрецом с острым умом. Ему тяжело далось осознание, что он все забудет, но только потому, что он боялся потерять свою личность и оставить нас самостоятельно противостоять Гнезду. Сейчас же его съедало изнутри совсем другое чувство…
– Привет.
От моего голоса Глеб вздрогнул. Он шмыгнул носом и, быстро вытерев слезы с лица, встал. Мы пожали друг другу руки.
– Чего это ты вдруг пришел сюда? – хрипло спросил Глеб.
– Хотел поговорить.
– Мм, ну, говори тогда.
Глеб засунул руки в карманы шорт и уставился на невысокий земляной холмик, под которым покоилось тело Катюхи. В землю было воткнуто несколько новеньких искусственных цветков, а территория рядом очищена от сорняков, пожухлая крапива и полынь аккуратно сложены в кучу подальше от могилы. Я понял, что Глеб проводил здесь очень много времени и от нечего делать облагораживал последнее пристанище подруги. Если бы не покосившийся трухлявый забор и несколько разбитых стекол в окнах дома, я подумал бы, что здесь живут люди.
Я не знал, как завести разговор о том, что меня беспокоило. Не хотелось сразу вываливать на Глеба свои опасения, поэтому начал издалека.
– Я не спешил сюда приходить, потому что не хочется верить, что ее больше нет… Кажется, вот-вот она прибежит и начнет бросаться нравоучениями. Только Катюха могла сказать мне, что я балбес, и я беспрекословно верил ее словам. Такая мелкая, а смышленая и крутая.
– Это точно, – грустно улыбнулся Глеб.
– Катюха желала тебе счастья. И любила тебя. Наверное, ей сейчас не очень приятно видеть тебя в таком состоянии.
– Она и не видит меня, Слав, не нужно всей этой философской чепухи. Если ты пришел сюда за этим, то…
– Я решил, что ты избегаешь нас, – прервал я Глеба и заглянул ему в глаза. – Мне хочется верить, что я надумываю, но все равно постоянно ловлю себя на этой мысли. Ты не просто грустишь о Катюхе, ты винишь нас в том, что она больше не рядом.