А гость Черкасовой уже схватил руку Александра, крепко затряс ее:
— Очень приятно.
В голосе явно слышался акцент. «Откуда он?». Загадка разрешилась сама собой:
— Я — Вильгельм Дрекслер, советник по делам культуры Третьего Рейха. Очень приятно познакомиться с настоящим князем.
— Господин Дрекслер прибыл к нам со специальным поручением, — сказал Стогов.
— О, да! Со специальным поручением! — гость попробовал улыбнуться, однако лицо от этого стало еще более зловещим.
Горчаков отвел взгляд от Дрекслера и осторожно напомнил шефине:
— По поводу моего задания…
— После. Я хочу, чтобы и вы послушали предложение советника.
Александр молча наклонил голову и присел.
— Очень рад, господин Горчаков, что я познакомился с вами, — сказал Дрекслер. — Надеюсь обрести нового союзника.
Александр отнесся к его словам с определенной настороженностью. Он никогда не забывал, кто виноват в трагедии России. Сначала немцы развязали войну, потом подкупили предателей в лице Ленина и его подручных, а те одним махом развалили страну. Да и сейчас вождь Рейха весьма нелицеприятно высказывается о русских.
— Своим появлением в редакции я обязан моему замечательному товарищу Альберту Стогову.
— Это так! — конопатое лицо Стогова просияло от удовольствия, а Дрекслер продолжил:
— Когда он приезжал в Рейх, мы долго беседовали и отлично поняли друг друга. Он был и в Москве, впечатление от большевистской столицы у него не слишком приятное.
— Мягко говоря…
— Красные по-прежнему мечтают о мировой революции, их аппетит огромен: Европа, Америка, весь мир должен быть включен в орбиту коммунистического влияния. Но главная цель — ваша процветающая страна. Они никогда не смирятся с тем, что значительная часть их территории (как они считают!) отторгнута.
— По уровню развития производства и качеству жизни мы вошли в десятку самых успешных стран, — как бы невзначай напомнил Стогов. — И все это отдать Советам?
— О, да! — воскликнул Дрекслер. — Потерять свою прекрасную жизнь вы не должны. Поэтому Русской Империи нужен союзник.
Здесь он сделал многозначительную паузу, окинув приценивающим взглядом и Черкасову, и Горчакова.
— Мы заключили договор о дружбе с Англией, Францией и Америкой, — напомнил Александр.
— Вы и раньше дружили! А они вас кинули. Когда во время Гражданской войны Колчак отказался переводить золотой запас России к ним в банки, они решили сдать его большевикам. И сдали бы, не соединись он вовремя с Деникиным. Та история вам известна? По глазам вижу — да!
— Но и Германия вела себя не слишком дружелюбно, — усмехнулся Александр.
— Правильно. Мы воевали! А на войне любые методы хороши. Если мы воюем, так воюем. Дружим, так дружим. Мы, немцы, никогда не продаем друзей как иуды-англичане.
Александр до сих пор не понимал, к чему клонит германский визитер. А тот все больше хорохорился:
— У нас много общего. Фюрер назвал русских братьями. Мы абсолютно идентичны внешне, схожи культурой, традициями, государственным устройством.
— Отныне у нас республика, — возразил Горчаков.
— Сейчас республика. А недавно был верховный вождь. И еще: и вы, и мы придерживаемся идеи мононационального государства; основной народ в абсолютном большинстве.
— Зато Советы подобрали всех инородцев, — хихикнул Альберт. — Русские в СССР уже в меньшинстве. С учетом же того, сколько их перебежало к нам… Дрекслер сделал ему незаметный жест остановиться, однако Горчаков его уловил. «Что же получается: нашим Альбертиком руководят из Германии?»
— Наконец фюрер и ваш Деникин едины в вопросе иудеев.
— Не совсем, — вступила в разговор Черкасова. — Их действительно не брали офицерами в Добровольческую армию, поскольку многие перебегали к красным. Война — и ничего более.
— А сколько их уехало после войны? — лукаво поинтересовался Дрекслер.
— В Москве и в Америке они нашли своих единомышленников, — пожала плечами хозяйка «Оскольских вестей».
— И они не спасались у вас от погромов?
— Погромы устраивали не Колчак с Деникиным.
— Может, перейдете к сути? — не выдержал Горчаков.
— Я уже перешел. Довольно нам, братским народам, враждовать. Да здравствует союз великих!.. Кстати, я приглашаю вас, госпожа Черкасова и вас, князь, посетить Берлин.
Было видно, что Черкасовой это приятно, и она не прочь воспользоваться приглашением. На лице Александра по-прежнему читались ирония и недоверие. Дрекслер не прекращал атаку: