Семена Брошева Серафима опекала, относилась к нему не как к жениху, а как к малому ребенку. Она была нежна с ним и снисходительна. А он то впадал в тяжелую депрессию, то вновь и вновь искал духовный путь. Они вот уже два года откладывали свадьбу.
Яков Костомаров подозревал, что все Сенины сентенции насчет воздержания и чистоты – плод его импотенции, в которой он стыдился признаться не только невесте, но и самому себе.
Тогда какая разница ему? Стать «белым голубем» в такой ситуации даже предпочтительно. Ну, возможно, это слишком радикальный путь, однако…
У Брошева рудники, фабрика, за ним банк, и это такое подспорье Кораблю в нынешние непростые времена! Если он примкнет к «белым голубям» плотски, эту связь уже будет не разорвать. И община воспользуется его капиталом. Ради расширения производства фабрика «Товарищество провизора Костомарова», не задумываясь, запустит жадные руки в брошевские деньги.
На один проект нового аромата «Букет Москвы» уйдет уйма средств. Потому что любое совершенство – дело недешевое, и сначала деньги надо вложить, чтобы потом иметь прибыль.
Это и господин Маркс говорил. Яков Костомаров в свое время почитывал «Капитал» на немецком. И почерпнул там для себя немало экономически полезных советов относительно прибавочной стоимости.
Но в одном он с Марксом категорически расходился. В вопросах социального мироустройства.
Впрочем, с правительством он в этих вопросах расходился не менее кардинально. После событий пятого года в патологическом страхе перед революцией правительство занялось пропагандой и кастрацией мозгов населения через прессу, газеты, путем вдалбливания набивших оскомину истин типа «самодержавия, православия, народности». Все это была такая чепуха! Народ поначалу слушал, потом тупел, а потом начинал озлобляться. И эта злоба клокотала глубоко внутри, в самой толще и гуще масс, куда не достигали истерические филиппики журналистов-пропагандистов.
Яков Костомаров – купец и потомок мещанина-провизора – видел это и понимал. Сам он наблюдал народ на своей фабрике и на соседнем заводе – Гужона. Там можно было многое увидеть и понять.
Эта злоба, эта отчаянная жажда справедливости, это вожделение и зависть, эта ярость – все это плотские страсти. И никакая пропаганда с ними ничего поделать не могла. У мужиков кипела кровь, чесались, распухали яйца. И они начинали меряться друг перед другом, у кого эти яйца круче.
А вот «белые голуби» яйца себе отрезали. И делались такие тихие, кроткие, послушные, покорные. Обожали копить деньги, работали как заводные.
Вот Антипушка – кормчий Корабля – всегда приводил притчу насчет животного мира, как оно в природе-то – быки, мол, бодаются, бараны тоже, петухи дерутся. А лиши их мужского естества, и получаются волы, валухи покорные, что влекут себе рабочее ярмо и не ропщут. Живут лишь для себя, не обременяясь ни потомством, ни долгами, ни страстями, ни скандалами.
Аки голуби безгрешные…
Антипушка Кормчий появился на фабрике еще при жизни старшего брата – просто захаживал, проповедовал свое. Брат Иннокентий ничего ему не позволял, вообще считал изувером.
А вот Яков после восстания на Красной Пресне, после всех этих трупов и расстрелов, после бунта и тупой апатии, окутавшей Москву, словно серая вата, решил дать Антипушке-кормчему сыграть на фабрике свою роль.
Антипушка привел своих единоверцев – здорового как медведь Онуфрия из сибирского Корабля и умного и сведущего в технике Федосея Суслова. Суслова Яков Костомаров сделал старшим приказчиком. Несколько месяцев наблюдал его – сгорбленный, безбородый, улыбчивый, кроткий, он начал увольнять рабочих и набирать кое-кого из своих.
И вот спустя два года на фабрике из двадцати девяти человек рабочего персонала – одиннадцать «белых голубей», убеленных. Двенадцать – все еще живущих в браке, но чутко внимающих проповеди кормчего и участвующих в радениях. Остальные, как всегда, колеблются. С одной стороны, привлекает соблазн денег, которые сулят за вступление в Корабль. С другой стороны, стыд и боязнь боли.
И есть еще молоденький дурачок из формовочного цеха, не убеленный по-настоящему, но перетянувший себе половые органы просмоленной бечевкой и похваляющийся этим, словно подвигом умерщвления плоти.
И тишь да гладь на фабрике все эти два года. Никаких там петиций, стачек, требований повысить заработок. Вот что значит – секта, вот что значит община.