– Это же смешно! Вы вовсе не обязаны посвящать меня в ваши семейные тайны. Все, о чем я прошу, – чтобы меня ни во что не вмешивали.
Он хотел что-то сказать, но передумал и распахнул дверь.
– Ну, вот ваша комната. – Он колебался. – Сожалею, если мы показались вам странными, но поверьте, на то есть причины.
– Говорю вам, вы не должны мне ничего объяснять. Все это меня не касается, и о том, чтобы мне здесь остаться, и речи быть не может.
Темные глаза Бертрана оглядели меня, как будто ему только что пришло в голову, что я представляю собой не только потенциальную угрозу.
– Это все не значит, что я не был бы счастлив, окажись вы здесь при более благоприятных обстоятельствах... – Он запнулся и начал снова. – А в самом деле, почему бы нам не встретиться как-нибудь в ближайшие дни? Не может же Джойс заставить вас работать круглосуточно, а в деревне есть что-то вроде бара.
Я постаралась, чтобы мой голос прозвучал равнодушно:
– Возможно... Вы повезете меня завтра к Калхаунам?
– Я?! – У него был несколько ошарашенный вид. – Едва ли! Не думаю, что мне нужно снова встречаться с Джойс. Да и она навряд ли будет рада видеть меня. – Он улыбнулся сияющей улыбкой, словно радуясь удачной шутке. – Нет, скорее всего вас повезет Эрик. С тех пор как Гаррисон совсем состарился, машину обычно водит он. Ну, Эмили, спокойной ночи.
Он наклонился, как будто хотел поцеловать меня, но я увернулась и проскользнула в комнату. В замке не было ключа, но Бертран не пытался войти, и я поняла, как глупо вообще было бояться, что он на это способен. Он даже не спросил адрес, куда ему послать билеты.
Глава 5
В эту ночь я никак не могла заснуть. Буря здесь, на втором этаже, была очень слышна, к тому же моя комната оказалась угловой. Но даже не это мешало мне спать, а страх. Я имею в виду не обычное, вполне понятное беспокойство, которое может охватить любого, окажись он в чужом доме среди чужих и странных людей, но безотчетный страх или, лучше сказать, животный ужас. Если бы у кровати был полог, мне бы, наверное, представилось, что ночью он задушит меня, как в той сказке. Наверное, все можно объяснить впечатлением, которое произвел на меня этот дом, где то, что видишь, казалось лишь маской, за которой скрыто что-то ужасное.
Наверняка Мак-Ларены не стали бы устраивать весь этот спектакль ради первого встречного, которого угораздило попасть в их сети... и кто бы они ни были, они, похоже, больше заботятся о том, чтобы выставить меня отсюда, чем заманить в какую-то ловушку. И не похоже на то, чтобы вся эта кутерьма происходила из-за простой секретарши... или сиделки – все равно, кем бы ни была эта таинственная мисс Хайс. В какой-то мере я была уверена, что они ведут каждый свою игру, преследуя свои цели, но не чтобы одурачить друг друга, а защищаясь. От чего, интересно?
То ли ветер и дождь стали стихать, то ли я постепенно к ним привыкла, но буря уже не казалась мне такой сокрушительной. Где-то в доме часы пробили одиннадцать раз. Почти тотчас же другие часы, звучавшие ниже и глубже, пробили двенадцать. Я поднесла к глазам наручные часы: на подсвеченном циферблате было одиннадцать тридцать. Мне подумалось, что время в этом доме определяют как среднее всех часов...
Потом я слышала, как пробило двенадцать тридцать... час тридцать... а потом я, должно быть, уснула. Потому что, внезапно проснувшись, я поняла, что спала и что что-то меня разбудило. Но что? Все было тихо. Буря очевидно, уже прошла. Тревожную тишину не нарушали постукивания и поскрипывания, обычные в старом доме.
Я опять посмотрела на часы. Четверть четвертого. Я уже решила было лечь поудобнее и снова заснуть, но тут послышался звук шагов где-то в холле: клац-шлеп, клац-шлеп, как будто у того, кто там был – или что там было, – были не пальцы на ногах, а когти.
Шаги раздавались где-то очень далеко, и я постаралась убедить себя, что это же просто смешно – пугаться каких-то шагов. Может быть, здешние обитатели шлепают и клацают по дому все ночи напролет. Они вольны ходить здесь когда и как им заблагорассудится. Может быть, к тому же я не видела всех, кто здесь живет. Может быть, кому-то из них не разрешают выходить, когда в доме посторонние...
Я дала волю своему воображению. Несомненно, существует какое-то разумное объяснение этим странным шагам. Но они постепенно приближались, все ближе и ближе к моей двери. И когда они замерли за дверью, сердце мое тоже замерло на мгновение.
Когда дверь начала открываться, я пронзительно вскрикнула – так громко, что мне даже показалось, что от этого крика задрожали оконные стекла и зазвенели подвески канделябров в коридоре.
– Господи, – послышался раздраженный голос, – вы что, хотите разбудить весь дом?
Между прочим, именно этого я и хотела. Теперь, когда увидела, что моим посетителем в этот глухой час была всего лишь Маргарет, я чувствовала себя несколько глупо. За чем бы она ни явилась сюда, я была уверена, что справлюсь с ней без посторонней помощи.
– Вы не постучали, миссис Дюрхам, – сказала я, влезая в рубашку, – и поэтому, когда дверь начала открываться, я, естественно, подумала...
– Что это один из мальчиков. Но если вы не хотели, чтобы они – или кто другой – тревожили вас, почему вы не заперли дверь?
– Здесь же нет ключа! – Я начинала злиться. – А кроме того, обычно гость не запирает дверей, находясь в чужом доме.
– Гость – да. – В ее голосе звучало подозрение. – Забавно, но в каждой двери здесь должен быть ключ. – Она включила лампу, стоявшую рядом с дверью. В слабом свете я смогла разглядеть, откуда происходило это "клац-шлеп". На ней были бледно-голубые шлепанцы с нелепо высокими каблуками, украшенные пышной кожаной бахромой. Остальной ее наряд представлял собой что-то вроде бурнуса из какой-то дорогой восточной ткани. Венчал все ночной чепец, похожий на огромный кочан капусты. Сквозь кружево были видны ряды бигуди. Если бы я сразу разглядела ее, когда она открывала дверь, я, наверное, испугалась бы не меньше.
Она заглянула в замочную скважину. Потом наклонилась и осмотрела ковер у двери.
– Вы правы, – она выпрямилась, – ключа нет. Кто-то вытащил его отсюда.
– Я знаю, что ключа нет. Но это меня не беспокоило, потому что я решила, что, если кто-то захочет меня видеть, может и постучать.
– Придержите свой сарказм! – отрезала Маргарет. – Я думала о том, чтобы никого не потревожить. Но вы именно это и сделали. Наверное, все сейчас будут здесь.
Некоторое время мы молчали, прислушиваясь, но не услышали ничего похожего на спешащие шаги или встревоженные, голоса – ничего такого, что можно ожидать услышать в доме, разбуженном среди ночи пронзительным криком. Никто меня не слышал, или никому здесь нет дела? Или все так напуганы, что не решаются выйти и выяснить все?
На лице Маргарет было написано то же удивление.
– Дом, конечно, построен основательно, – пробормотала она, – но вашего крика хватило бы, чтобы разбудить даже мертвого. В этом крыле, насколько я знаю, больше никто не живет, но все же... Но, может быть, они решили, что это ветер. Хотя какое это имеет значение. Это совершенно все равно. – Она подошла ко мне. – Мисс Пэймелл, я хотела поговорить с вами наедине.
– Хорошо, говорите.
Мгновение она стояла в нерешительности.
– Послушайте, – сказала она наконец, – может быть, вы и говорите правду – ну, что вы попали сюда случайно. Но то, как вы улизнули после обеда вместе с Бертраном...
– Как я улизнула! Я просила кого-нибудь показать мне комнату. И, честно говоря, я рассчитывала, что это сделаете вы, или миссис Эспадон, или мисс Эспадон. А Бертран просто оказался единственным, кто любезно... – я задохнулась от возмущения.
– Хорошо, хорошо. Я уже сказала, что могу ошибаться в том, что между вами что-то есть. Но я должна защищать свои интересы. Ставки слишком велики, и я не хочу ничего упустить.
Локон упал ей на глаза, и она гневным жестом запихнула его обратно под чепец.