— А посторонних, незнакомых вам людей у него не встречали? Ведь у кого-то он покупал опий?
— Нет, не припомню.
— И еще один очень важный вопрос, Виталий Алексеевич. Скажите, раствор Николаев сам себе готовил, или ему помогал кто?
Михальченко вдруг смешался, долго молчал.
— Вы, Евграф Акимыч, ставите меня в трудное положение. Дело в том, что в наркотиках я вообще ничего не понимаю. Правда, в гостях у Никиты пару раз курил какую-то дрянь. Не очень-то и понравилось. Вот вкупе с коньяком с ног сшибает. А у меня как раз неприятности были, хотелось забыться. Но когда Никиту упрекал в увлечении наркотиками, он мне однажды и сказал: «Да я и развести-то эту дрянь толком не умею, а ты говоришь — наркоман!»
— Так значит, кто-то ему помогал. И вы говорите, что никого из незнакомых у него не встречали?
— Да вот в этом-то и сложность. Потому я и говорю, что вы меня в неловкое положение ставите. Не хочется невинного человека впутывать. При мне незнакомых у него не было. А раствор ему пару раз готовила наша общая знакомая — медсестра из шестой больницы. Но она — точно никакого отношения к снабжению Никиты этой дрянью не имеет.
— А почему вы так решили?
— Да просто влюбилась она в него, когда однажды Никита сам в эту больницу пришел и в платной палате неделю отлежал. Ломка была у него. По-моему, первый раз в жизни. После этого Лиза стала к нему захаживать. Уговаривала бросить, разные методы лечения предлагала, даже каких-то Анонимных наркоманов вспоминала. Но когда Никита уж очень бушевал, она ему раствор готовила. И было это, при мне во всяком случае, два раза.
— Фамилию и адрес знаете?
— Куркина Елизавета, а вот отчества… прошу прощения… просто Лизочка… Адрес… Где-то в Сосновой Поляне она живет. Точно не знаю.
Евграф Акимович еще поболтал с директором, тот пожаловался на трудности с полиграфией, на нехватку грамотных людей в отделе рекламы и сказал, что в ближайшие дни нужно взять в штат двух человек, а подходящих найти не могут.
— А что, какие-то особые требования? — поинтересовался Евграф Акимович.
— Да нет, обычные. Не старше тридцати пяти, энергичный, литературное образование и самое главное — талант общения. К сожалению, истинным талантом обладают очень немногие молодые люди.
— Да, пожалуй. Ну что ж, желаю успехов. Думаю, придется вас еще пару раз потревожить, Виталий Алексеевич.
— Конечно, конечно. Чем могу, всегда готов.
Однако по внешнему виду Михальченко трудно было догадаться, что он рад общению со страшим следователем.
Вернувшись в прокуратуру, Евграф Акимович позвонил Славе Батогову — разбитному, обаятельному, ясноглазому блондину оперативнику с внешностью рэкетира средней руки, который за семь лет работы в органах внутренних дел успел пройти все, кроме разве что медных труб. Поскольку задания Батогов выполнял исключительно деликатные, появлялся он в прокуратуре лишь в крайнем случае, в основном же работал в городе под прикрытием коммерческой деятельности.
Слава явился через час, как всегда, внешне серьезный, доложился.
— Господин старший следователь Стрельцов, капитан Батогов по вашему приказанию явился!
Евграф Акимович давно уже смирился с подчеркнуто шутовским обращением «господин», хотя в милиции, как и в армии до сих пор не могли отказаться от «товарищей».
— Садись, Слава, банан хочешь?
— Никак нет. Биточки с макаронами калорийнее, — лучезарно улыбаясь, заявил Батогов. — Да и день к закату клонится. — Капитан явно намекал на то, что к концу рабочего дня связку свою Евграф Акимович приканчивал.
— Обижаешь, гражданин начальник, парочка еще есть. Впрочем, не желаешь и ладно. Дело вот какое. У тебя среди рекламщиков, журналистов, писателей знакомых нет?
— Как не быть? Сам отчасти писатель, — с достоинством ответил Слава.
Батогов действительно после юрфака три года заочно учился в Литературном институте, и даже выпустил книжку с повестью о неком Герое соцтруда и парочкой рассказов.
— Вот и хорошо. Кроме литературных, придется и коммерсантские связи подключить. Будешь устраиваться в отдел рекламы и реализации издательства «Мефисто». Дежурного семерки я предупредил, явишься к нему, возьмешь свои ксивы, да назубок выучи.
Они коротко обговорили легенду, которая, впрочем, не очень расходилась с правдой жизни.
Вячеслав Батогов, по другим документам Станислав Шестов, тридцати двух лет, после окончания юрфака получил назначение юрисконсультом в Красноводск, но на место работы не явился, за что официально и был наказан лишением права работать юристом. Однако, ничуть не огорчившись, устроился в новоиспеченный кооператив, председатель которого вскоре был разоблачен как злостный расхититель госимущества и жулик. После этого Стасик Шестов некоторое время находился под следствием, затем дело было прекращено и, уже обзаведясь изрядными связями, официально дисквалифицированный юрист устроился в небольшой швейный кооператив, на деле оказавшийся солидной подпольной швейной фабрикой, поставлявшей на советские прилавки «импортный» товар. Лейблы, во всяком случае, на всех платьях, кофточках и юбочках были почти подлинные.