- Вы никого не видите в палате? – выдохнула я, когда медсестра, поправив шторку, вернулась ко мне, вытаскивая градусник изо рта. – Мне кажется, в палате есть кто-то еще! – Хмурый взгляд незнакомца не остановил мой порыв убедиться, что Джейн ослепла. Или это я сошла с ума, и моя больная фантазия придумала призрака, наверняка после страшилок миссис Коуп.
- Тут никого нет, тебе приснилось, - улыбнулась Джейн, но все же обвела глазами палату, удовлетворяя мое пожелание. Ее взгляд ненадолго задержался на мужчине, заслоняющему фигурой стойку с капельницей, но спокойно скользнул мимо, будто там никого нет.
Звонок телефона, раздавшийся в регистратуре длинного больничного коридора, заставил ее, кивнув мне и пожелав спокойного сна, поспешно уйти.
Широко распахнутыми глазами я смотрела на медленно приближающегося ко мне прекрасного молодого человека – плод воображения. Должно быть, это предсмертные галлюцинации, не более того. Но даже если это так, то лучше пусть приходит, чем снова вернуться к боли и крикам.
- Почему она тебя не заметила?! - шепнула я, когда гость присел на мою кровать, ощутимо продавив ее весом. - Ты сон? Ты ненастоящий? – пальцы сами собой тянулись к куртке, трогали тыльную сторону его ладони, убеждаясь в его физическом воплощении.
- Более чем настоящий, глупышка, - чуть улыбнулся он, наклоняясь к моему лицу, и его пронзительно-зеленые глаза неизбежно стали вовлекать меня в омут волшебства. – Меня видят только те, кому я позволяю себя увидеть.
Черные зрачки, окаймленные зеленью, вдруг стали расширяться, как у охотящейся, почуявшей добычу кошки. Я смогла разглядеть вкрапления янтарных лучей в малахитовой радужке, чуть менее яркой, чем была при нашей первой встрече. Словно я погружалась в черную душу призрака, проходя сквозь малахитовую иллюзию входных дверей, за которыми крылось нечто мрачное. Оно не пугало, но притягивало. Черный зрачок заполнил все пространство, пожрав цвет.
Сама не заметила, как приложила ладони к шее мужчины, требовательно притягивая к себе, будто любовника. Он не сопротивлялся, но озадаченно наблюдал. Я же недоумевала, почему он не уходит, как вчера, медлит и чего-то ждет.
- Как тебя зовут? – задала я вопрос, удивляясь, что до сих пор не спросила имени. Откуда-то из подсознания всплыла подсказка, подсмотренная в фильмах ужасов: чтобы лишить демона власти, сперва нужно узнать его имя.
- Эдвард, - ответил он тихо и растерянно. Его потемневший взгляд скользил по моему лицу с оттенком сожаления, словно прощальный.
- Теперь ты убьешь меня? – я чувствовала приближающийся холод неизбежности, интуиция кричала, что пришло время отдать плату за обещанное облегчение. И она будет непомерно большой.
- Ты хочешь, чтобы я сделал это сегодня?..
Я поняла, что сделка еще не заключена. Я снова торопилась. Я должна выбрать. Назвать срок своей смерти. До тех пор он будет помогать.
- А сколько обычно просят?
И снова изумление во взгляде, будто я постоянно сбиваю его с толку.
- День, иногда два, – предположил он не очень уверенно. – Обычно хватает одного дня, чтобы успеть попрощаться с родными. Никто не хочет страдать слишком долго. Я прихожу только к тем, кто уже жаждет умереть и не готов ждать.
- Почему?..
- Потому что с ними легче договориться, - прозвучал циничный ответ.
- И тогда ты убиваешь их? Как ты это совершаешь? Это больно? Тепло – что это значит? Почему для того, чтобы убить, нужно согласие, что это меняет? Зачем ты вообще это делаешь, зачем помогаешь?
- Изабелла, я тобой поражен, - прикрыл глаза он, лишая меня возможности тонуть в омуте его малахита. Гладкая щека скользнула вдоль моей скулы, а движение пальцев, перебирающих пряди моих волос и убирающих их с виска и шеи в сторону, действовало как настоящая ласка, вызывая дрожь во всем теле и вздохи предвкушения.
Кровать прогнулась с обеих сторон от меня, и я догадалась, что странный мужчина забрался на нее обеими ногами и руками, нависая надо мной как коршун над мышью. Его губы, холодные и трепещущие, скользили возле уха, лишая меня дыхания. Движения были бы похожи на соблазнение, если бы интуитивно я не понимала, что все не может быть настолько банально. Ощущение надвигающейся смерти было пронизывающим до костей, однако все еще не вызывало страха, умело сломленное лаской.
- Поражен, почему? – задала вопрос я, лишь бы что-то сказать, иначе совсем потеряла бы голову. Впрочем, именно этого он и хотел, отвлекая словами и пальцами от главного действия, которое я с замиранием сердца ждала, начав догадываться о природе гостя, но еще не веря.
- Ни капли страха и сомнений, еще никто так благосклонно не встречал мой приход. Обычно требуется немалое усилие, чтобы усыпить их бдительность, уговорить перестать бояться, но не с тобой… ты тянешься ко мне сама? Мне почти не приходится стараться. И ты остаешься в сознании, что еще более удивительно, ведь я должен быть для тебя просто сном, ты не можешь так четко чувствовать мое присутствие, запоминать меня. Я впервые подобное встречаю! И ты способна говорить со мной, способна задавать вопросы? Способна обо мне рассказать? Ты не должна никому говорить, что я существую, - низко прорычал он как приказ, - но ты чуть не выдала меня… Изабелла, ты отличаешься от других. Начать с того, что ты красива. Как вышло, что такая молодая девушка в полном расцвете юного блеска умирает от рака, не утратив при этом внешней привлекательности? Словно нежный цветок розы, уже искалеченный внезапным морозом, но еще не знающий, что завтра умрет… Его лепестки все так же свежи, сияя в ярких лучах последнего уходящего дня его жизни.
Витиеватая речь, больше подходящая маркизу прошлого века, чем призраку смерти, не отвлекала от нежных прикосновений рта, все сильнее напоминающих поцелуи, с каждым разом плотнее прижимающихся к коже, оставляющих пульсирующий влажный след, от которого хотелось бежать и одновременно отдаться без остатка. Я была невинна, когда узнала о болезни, но все же могла отличить страсть от обычной случайной ласки. И, хотя я реагировала телом, понимала, что сексуальности в этом прикосновении не больше чем в услуге массажиста, призванного всего лишь расслабить, но не возбудить. Я должна была бояться грядущего. Понимала это разумом, не испытать страх не могла.
Осознание странности происходящего не помогало и противиться нарастающему наслаждению, пронизывающему каждую клеточку. Однако я, едва дыша, нашла в себе силы отвечать:
- Опухоль обнаружили слишком поздно, поэтому я избежала химиотерапии.
- Жаль будет убивать тебя, Изабелла, - поделился мужчина. – Смерть слишком жестока, забирая тебя во цвете жизни…
Мужчина надо мной вдруг напружинился и резко сгруппировался, я услышала сильный холодный выдох и давление на кожу в области артерии, но любые мысли, любые эмоции мгновенно были стерты бешеным адреналином, вспенившим кровь. Мощная сладострастная волна вонзилась под кожу, стремительно разрастаясь внутри, заставляя потерять всякую привязку к реальности. Я ахнула, распахивая глаза, но не видя потолка, не видя ничего, кроме стремительно крутящихся перед глазами точек, потрясенная и полностью погруженная в ощущение телесной жажды, которую не испытывала никогда. Пьянящая восхитительная волна, захватывая все новые и новые участки, взрывала их в фейерверке оглушительного удовольствия, пока не достигла ног. И прежде, чем я смогла осознать, что происходит, и испытать смущение, я кончила. Так сильно, что думала, будто уже умерла и оказалась на небесах.