Глава 23
Уэс был влюблен в меня? Мир вокруг начинает кружиться, и я с глухим «бум» плюхаюсь на столик для пикников. Потом поднимаю глаза. Я не в силах это переварить. Это попросту невозможно. Уэс беспомощно глядит на меня. Я отвожу глаза первой и пытаюсь глубоко дышать через нос, потому что чувствую, что вот-вот потеряю сознание или меня вырвет. Или и то, и другое разом.
Уэс садится напротив и бросает между нами рюкзак. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он достает мою старую шкатулку Hello Kitty и протягивает ее через стол.
— Открой ее.
Мне вдруг становится страшно смотреть, что там внутри, но я должна это сделать, ведь я давно сгораю от любопытства. Отстегнув маленькую ржавую защелку, я осторожно открываю ее, а затем ахаю.
Когда нам было по девять, я решила, что выйду замуж за них обоих. Я села во дворе продавать лимонад, а затем потратила с трудом заработанную горсть четвертаков на пару дешевых колец из автомата со жвачками в продуктовом. Я купила одно и себе, а затем объявила мальчишкам, что все мы помолвлены. Кольца с большими сердечками были девчачьими, а дешевый металл оставлял на наших пальцах зеленые полосы, но Уэс и Спенсер с гордостью носили их все лето.
Все три кольца лежат в моей старой шкатулке для украшений. Мое надежно закреплено в маленькой прорези для колец, а кольца Уэса и Спенсера лежат в пластиковых коробочках, в которых они продавались. В шкатулке есть еще одна вещь: лист бумаги, свернутый в трубочку и перевязанный моей старой ленточкой для волос.
Слезы щиплют глаза, когда я вытаскиваю колечко и надеваю его на мизинец.
— Я думала, что потеряла его.
— Оно было в шкатулке, когда мы забрали ее, — бормочет Уэс. — И это подало нам идею добавить к нему и свои.
Когда я поднимаю глаза, он пристально смотрит на стол, потирая покрасневшую шею.
— Ты говорил, что вы закопали шкатулку, когда вам было одиннадцать? — уточняю я.
Его взгляд, по-прежнему отказываясь встречаться к моим, скользит к капсуле времени.
— Угу.
— Я подарила вам кольца, когда нам было по девять. Вы их сохранили?
— Конечно. — Уэс поводит плечом. — Мы были мальчишками, безнадежно влюбленными в одну и ту же девчонку.
Уэс со вздохом достает пластмассовую коробочку со своим кольцом и открывает ее.
— Прочти договор.
— Договор?
Уэс ничего не объясняет, поэтому я достаю свиток и развязываю старую ленточку. Договор написан корявым мальчишеским почерком, и в нем говорится, что поскольку они оба влюблены в меня и не могут решить, кто из них должен стать моим парнем, то ради их дружбы ни один из них никогда не пригласит меня на свидание. Даже под страхом смерти — так написано в самом низу.
Это так забавно, так глупо и так… похоже на них, что у меня вырывается смешок, и я проглатываю ком в горле. Как только я убеждаюсь, что мой голос будет звучать ровно, я спрашиваю:
— Что за пятна под вашими именами? Вы что, между делом лопали шоколад?
Уэс смотрит на договор, и его губы изгибаются в полуулыбке.
— Это кровь.
Я в шоке, но мне в то же время смешно.
— Вы подписали его кровью?
Уэс наконец-то встречается со мной взглядом.
— Нам было одиннадцать.
— Что вы сделали? Кололи себя детскими ножницами?
Уэс снова отводит глаза, но улыбается, глядя на траву.
— Расковыряли болячки.
— Ох, ну и гадость! — Я со смехом роняю испачканную кровью бумагу на землю.
Уэс тоже хихикает, но его веселье длится недолго.
— Помнишь ту вечеринку у Триши? — Его голос становится каким-то пустым, а взгляд затуманивается. — Когда нам было тринадцать, и мы играли в бутылочку?
Помню ли я? Конечно же помню. В тот вечер я впервые поцеловалась и наконец сделала выбор между Уэсом и Спенсером. Тот вечер изменил мою жизнь.
— Когда Триша предложила сыграть, мы со Спенсером договорились, что если бутылка укажет на одного из нас и тебя, то на один вечер договор можно нарушить. Всего один раз. Мы дали друг другу зеленый свет.
Я вздрагиваю. Так это и есть то, что имел в виду Спенсер? Что теперь, когда его нет, Уэсу можно попробовать завоевать меня?
— Когда пришла твоя очередь…
— Бутылка указала на Спенсера, — заканчиваю я.
Уэс убирает кольцо обратно в шкатулку и смотрит мне прямо в глаза.
— Да. Она указала на Спенсера, и твое лицо засияло так, как я никогда прежде не видел.
У меня сдавливает в груди. Я обрадовалась, что мне выпал Спенсер, потому что бутылка едва не указала на Джейка. Но я была бы не менее счастлива, если бы мне пришлось поцеловать Уэса.
— Всю следующую неделю ты парила от счастья, — печально вспоминает Уэс. — Когда ты попросила его стать твоим парнем, он отказался — из-за нашего договора. Но его отказ так расстроил тебя, что я уступил. Я сказал, чтобы он согласился. Я дал ему зеленый свет.
На минуту я лишаюсь дара речи.
— Ты сказал ему стать моим парнем?
Все эти годы я думала, что Уэс ненавидит меня из-за того, что я стала встречаться со Спенсером. А он, оказывается, сам настоял на том, чтобы мы были вместе.
— У меня не было выбора. Ты так грустила, что больно было смотреть. И я знал, что этого хочет Спенсер. Из верности мне он сказал тебе «нет», но я видел, как сильно это его убивало. Его потрясло, что ты выбрала не меня, а его. Он просто не мог в это поверить. Я не мог стоять на пути счастья двух своих лучших друзей.
Все это… ошеломляет. Нет, конечно, история в точности совпадает с тем Уэсом, с которым я выросла. Он мог быть настолько самоотверженным — в этом сомнения нет. Но остальное просто не укладывается в голове. Я закрываю глаза и пытаюсь переосмыслить те годы боли, которую он мне причинил.
— Что произошло потом? — шепчу я.
Уэс со вздохом захлопывает шкатулку.
— Я думал, что справлюсь, однако ошибся.
Наконец-то поняв, что с ним случилось, я шумно вдыхаю. Его сердитые взгляды, срывы на мне — теперь все это обретает смысл. Мне становится плохо.
— Уэс…
Он вскакивает и начинает расхаживать между столиком и деревьями.
— Бэйли, вы были так влюблены. — Обвинение, но гнева в нем нет. — Я не мог этого вынести. Я избегал тебя, потому что мне было тяжело видеть вас вместе, и я не мог это скрывать. Я знал, что ты думала, что я тебя ненавижу. Хотел все объяснить, но Спенсер был против. Он сказал, что это причинит тебе боль. Я так сильно злился. Я понимал, почему он не разрешил поговорить с тобой, но ты по-прежнему думала, что я тебя ненавижу. А я хотел, чтобы ты знала, что это не так.
— Уэс… мне так жаль. Я правда понятия не имела. Спенсер был не прав, когда попросил тебя не рассказывать. Жаль, что я не знала.
Уэс продолжает, как будто не услышав меня. Полностью уйдя в свои мысли, он закидывает себя болезненными воспоминаниями.
— Я стал на него обижаться. А через некоторое время даже возненавидел.
Шокированно ахнув, я вскакиваю на ноги.
— Но не серьезно же?
Уэс останавливается и встречается со мной взглядом. Его переполняет стыд.
— Еще как серьезно. — Он вновь отворачивается и делает вдох. — Я тогда запутался, Бэйли. Был в депрессии несколько месяцев. Мои родители разводились, потом стало известно, что мама больна, и в ту ночь я так напился. Я не собирался себя убивать, но потом услышал, как Джейк хвастается, что стрелял из отцовского пистолета, а в следующее мгновение осознал, что держу его и готов покончить со всем.
Не знаю, когда я начала плакать, но мои всхлипы привлекают внимание Уэса. Повернувшись, он берет мои щеки в ладони, и его голос становится мягким.
— А потом зашла ты, — шепчет он. — Словно ангел-хранитель. Который несмотря на мое ужасное поведение, заботился обо мне. Ты сказала, что я тебе дорог, что ты не переживешь, если со мной что-то случится, и я… я не смог с собой совладать. И поцеловал тебя.
Мои глаза закрываются, и я как наяву вижу обожание у него на лице, когда он подался вперед, чтобы поцеловать меня. Заново ощущаю его отчаяние, страсть. Тогда я списала это на слишком большое количество алкоголя и облегчение от того, что я не позволила ему оборвать свою жизнь. Я никогда не думала, что он мог хотеть этого поцелуя. Так, как хотела его я.
Уэс отпускает меня и на шаг отступает назад.
— Тот поцелуй должен был стать прощальным, — тихо говорит он. — Я ведь и правда собирался покончить с собой. — В его глазах стоит мука. — Но когда я поцеловал тебя, ты не оттолкнула меня.
Теперь моя очередь отвернуть лицо от стыда. Уэс абсолютно прав. Я не оттолкнула его. Я сделала наоборот. Провалилась в тот поцелуй, словно ждала его всю свою жизнь.
Когда я полностью поворачиваюсь к Уэсу спиной, он берет меня за руку и мягко притягивает к себе.
— Я был так уверен, что ты меня ненавидишь, — признается он. — Почему нет? Я заслужил, чтобы меня ненавидели. Я думал, что ты сказала, что я тебе дорог, лишь ради того, чтобы остановить меня. Чтобы я себя не убил. Потому что помогать даже тем, кого ненавидишь, это правильно, а ты именно такой человек. Но когда я поцеловал тебя, ты поцеловала меня в ответ.
У него такой голос, словно его до сих пор — даже спустя целый год — изумляет мой отклик.
— Ты целовала меня по-настоящему, — тихо произносит он. — И это дало мне надежду. Глупую, эгоистичную надежду, но я не мог покончить с собой, если оставался хоть один шанс на то, что я тебе нужен. Если моя смерть действительно могла причинить тебе боль, я не мог так с тобой поступить. Я и так причинил тебе достаточно боли.
Я не могу справиться с силой, которая исходит от него прямо сейчас. Я не могу дышать, не могу мыслить здраво. Я чувствую запах его лосьона после бритья. Слышу прерывистое дыхание и стук сердца, которое колотится так же быстро, как и мое. Я хочу, чтобы он сократил расстояние между нашими губами, но я слишком ошеломлена всем, что он рассказал, и мои эмоции снова выходят из-под контроля.
Вместо того чтобы поцеловать его, я отступаю.