Я поворачиваюсь к ней лицом, и она дарит мне мягкую, ободряющую улыбку и продолжает поглаживать мои волосы, убирая пряди со лба, а затем заправляя их за ухо. Это обычное проявление нежности не просто успокаивает, оно словно исцеляет мою измученную душу. Как будто Джулия, просто находясь рядом со мной, пока мне так больно, каким-то образом залечивает зияющую в моем сердце дыру.
Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох и прижимаюсь лбом к ее лбу. Она дает мне еще минут пять, потом мягко шепчет:
— Хочешь поговорить об этом?
Я никогда не относилась к тем, кто легко открывается перед людьми, но сейчас рядом с сестрой я чувствую себя в безопасности. Я открываю глаза, вижу ее любящий взгляд, затем через плечо смотрю на Шарлотту. Она все сидит, держа меня за ногу, поддерживая и успокаивая своим присутствием и прикосновением. Она улыбается мне так же печально и ласково, как улыбается Джулия, и я понимаю, что могу ей доверять.
Я сажусь рядом с ней, прислоняюсь к стене и подтягиваю колени к груди. Джулия садится по другую сторону от меня, и внезапно меня прорывает. Я начинаю с той ужасной ночи, которая оборвала жизнь Спенсера и безвозвратно сломала нас с Уэсом. Затем объясняю им, как появился Спенсер. Я не беспокоюсь, что они сочтут меня сумасшедшей. Даже если они не поверят мне, я знаю, что меня не осудят. Они заботятся обо мне, любят, и мне нужно избавиться всех тайн. Мне больше не хочется нести их груз в одиночку.
Я рассказываю им все. Говорю, говорю, говорю… Это лучшая терапия за всю мою жизнь. И они слушают. Не перебивают, не задают вопросов, не называют меня сумасшедшей. Они просто позволяют мне выговориться, а затем мы снова сидим в тишине. Шарлотта нарушает молчание первой. В ее голосе слышится улыбка, когда она говорит:
— Я так и знала, что он влюблен в тебя.
Я давлюсь изумленным смешком.
— После всего, что я вам рассказала, ты обратила внимание только на это?
Джулия и Шарлотта хихикают.
— В данный момент это кажется наиболее актуальным, — объясняет Шарлотта. — То, что ты рассказала о Спенсере, немного из раздела фантастики, но мне кажется, что он здесь лишь для того, чтобы помочь, и надолго не задержится. Так что неважно, правда ли он приходит тебе или ты создала его в голове, чтобы помочь себе исцелиться. И то, и другое нормально. Все остальное, о чем ты нам рассказала, теперь в прошлом. Его уже не изменишь, но ты можешь повлиять на свое будущее и настоящее, а это, моя девочка, Уэс.
Я делаю глубокий вдох.
— Но смогу ли я простить его? Как мне любить его после того, как он признался, что смерть Спенсера принесла ему облегчение, потому что после нее у него наконец появился шанс со мной?
Джулия берет меня за руку и тихо спрашивает:
— Ты винишь его в смерти Спенсера — теперь, когда ты все узнала?
Мой ответ мгновенный и уверенный.
— Конечно, нет.
— Ты считаешь его плохим человеком?
Я качаю головой. Уэс максимально далек от слова «плохой». Он добрый, заботливый, бескорыстный. Я же видела его с Рози и другими больничными пациентами. Он хочет стать врачом. Хочет спасать жизни, а не уничтожать их.
— У нас у всех бывают моменты затмения, Бэй, — произносит Шарлотта, кладя голову мне на плечо. — Мы не можем противиться нашим инстинктам и чувствам. Ты же сама говорила, что от этих мыслей ему было противно.
— Было, — бормочу я. — Вы бы видели его лицо. Он испытывал отвращение к самому себе. Не думаю, что в мире есть человек, который ненавидит себя больше, чем Уэс.
— Что ж, — говорит Джулия, словно дело закрыто, и ответ очевиден. — Я не думаю, что есть что прощать. Уэс переживал очень трудное время и справлялся с этим, как мог. — Она с серьезным лицом поворачивается ко мне. — Тебе ведь тоже кое-что об этом известно, верно?
Определенно. Ведь я год была не в себе и причинила много боли друзьям и семье. Я не лучше, чем Уэс, и виновата во всем, что случилось, не меньше.
Шарлотта права: нам не под силу контролировать свои чувства. Встречаясь со Спенсером, я была самой счастливой девушкой на земле. Но все-таки когда меня поцеловал Уэс, не смогла противостоять пробужденным им чувствам. То, что я сделала, было хуже, чем то, что после гибели Спенсера испытывал Уэс. Ведь я ответила на его поцелуй, я растворилась в нем и наслаждалась каждой секундой — до тех пор, пока не услышала тяжкий вздох Спенсера, и меня не настигла реальность. Может, Уэс и обрадовался тому, что Спенсер больше не стоял у него на пути, но он сделал все, чтобы скрыть это чувство.
Джулия тоже права. Мне нечего прощать Уэсу. Я не сержусь на него. И больше не расстроена из-за его чувств. Они были настоящими. Он не мог им противиться.
Я вздыхаю, когда с моей груди спадает еще один груз. И Шарлотта с Джулией понимают, что я приняла это.
— Так что же ты собираешь делать? — спрашивает Джулия.
Я, не имея понятия, пожимаю плечами, и тогда Шарлотта пугает меня новым вопросом:
— Ты любишь его?
— Я… — Мое сердце замирает, пропуская удар, а затем, словно пытаясь наверстать упущенное, ускоряется. — Я не знаю. Наверное, в каком-то смысле я всегда любила его. Но не так, как Спенсера.
Шарлотта терпеливо улыбается.
— Конечно, не так. Уэс не Спенсер. Любовь индивидуальна, как снежинки. Вместо они — снег, но по отдельности уникальны. Люди разные, и ты будешь воспринимать их по-разному. Будешь любить их по-разному. Но то, что твои чувства другие, не значит, что они не любовь.
Мне нравится ее аналогия. Не стала ли она такой проницательной, потому что тоже пыталась перебороть свои чувства? Должно быть, ей было трудно признать, что она отличается от большинства. Можно представить, с каким смятением в сердце ей пришлось разобраться, чтобы понять, что лишь то, что она любит иначе, не делает ее чувства менее важными и реальными, чем у всех остальных.
— Ты права, — шепчу я. Ее мужество придает мне новые силы. — Я правда люблю его. Не так, как люблю Спенсера, но это любовь.
Шарлотта забрасывает руку мне на плечо и ласково обнимает.
— Ну, тогда все решено.
— Что именно?
— Я совершу окончательный каминг-аут.
— Что?
Мое замешательство веселит ее.
— Джулию пригласил на бал Юри, ты пойдешь с Уэсом, и я не собираюсь торчать там одна. Так что, похоже, Ракель придется до субботы купить себе платье, — усмехается она. — Хотя вряд ли ее это расстроит.
— Подожди. — Мое сердце снова начинает беспорядочно колотиться. Я чувствую, как возвращается паника. — То, что я признала свои чувства к Уэсу, это одно, но я не думаю, что смогу признаться ему самому.
— Что? Почему? — Джулия хмурится, словно я полная идиотка, и этим смешит меня. Вот к такому поведению своей младшей сестры я привыкла.
— Просто все сложно. — Ужасающе сложно. — Уэс и я… у нас слишком много общего багажа. И ему словно больно быть со мной рядом. Я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь оставить все позади, чтобы иметь здоровые отношения.
— Ты не узнаешь, если не попробуешь, — настаивает Шарлотта.
Я решительно мотаю головой, все еще борясь с волной страха, который вселяют в меня отношения с Уэсом.
— Не думаю, девочки. Я к этому не готова.
Они обе вздыхают.
— Ну, я все равно заставлю Ракель купить платье. На всякий случай. И учитывая, что у нее всего пара дней, мне стоит позвонить ей прямо сейчас, — Шарлотта снова обнимает меня. — Ты в порядке? Если тебе еще нужна компания, я не уйду.
Как же мне повезло, что я нашла эту девушку и помирилась с сестрой. Может, господь и правда заботится обо мне. В конце концов, он послал ко мне Спенсера.
— Теперь я в порядке, — уверяю я, крепко обнимая ее, а потом обнимая и Джулию. — Девочки, спасибо, что выслушали меня и не подумали, что я совсем спятила.
— О, нет. Ты реально чокнутая, — шутит Джулия. — Но мы все равно тебя любим.
Хихикая, я отталкиваю ее, чуть не скинув с кровати. Она встает, потягивается и похлопывает себя по животу.
— Я тебя провожу, Шарлотта. После всех этих девичьих разговоров мне необходим шоколад. Кажется, на кухне еще осталось несколько шоколадных печений из партии, которую вчера сделала мама. — Она улыбается мне. — Не хочешь тоже испортить аппетит перед ужином?
Я со смехом качаю головой. После всего, что случилось, мне больше нужны тишина и покой.
— Вообще я хочу немного поиграть. — Я беру футляр со скрипкой. — Весь последний год я пренебрегала этой малышкой.
— Как знаешь. Но печенья я тебе не оставлю.
— Если тебе хоть что-то останется после меня, — подначивает ее Шарлотта и выбегает из комнаты.
Слушая, как они визжат и смеются, спускаясь по лестнице, я широко улыбаюсь и проверяю, настроена ли скрипка. Снова слышать в доме смех приятно, и я рада, что Шарлотта подружилась не только со мной, но и с Джулией тоже. В последнее время Джулия нуждалась в помощи не меньше меня. Общий друг и возможность проводить больше времени вместе пойдет нам на пользу.
По-прежнему улыбаясь, я провожу по струнам смычком, и мое хорошее настроение словно по волшебству перетекает в игру. Я начинаю с нескольких любимых мелодий, а затем перехожу к самой сложной, которую разучивала до аварии Спенсера. Композиция сложная, но неожиданно для себя я понимаю, что люблю трудности. Стремление покорить ноты поглощает меня целиком, и я начинаю отрывок сначала — с решимостью, которой у меня не было еще никогда. Игра не идеальна, но я ошибаюсь всего несколько раз. Моя распирает от гордости и облегчения. Прошел год с тех пор, как я по-настоящему вкладывала душу в игру. Конечно, мои навыки слегка заржавели, но способности я не утратила — как и любовь.
— Бэйли Аткинсон, ты правда удивительная, — томно вздохнув, говорит Спенсер. Я оборачиваюсь: он лежит у меня на кровати и улыбается. — Ты ангел, посланный богом, чтобы благословить этот мир своей музыкальной гениальностью.
— Ты зовешь меня ангелом, посланным богом? Но ведь это тебя спустили с небес.
Его улыбка растягивается до ушей, и я смеюсь над тем, до чего он нелепый. Потом тоже сажусь на кровать и, скрестив ноги, прислоняюсь к стене, а когда Спенсер перебирается ближе, локтем подталкиваю его. Хоть и знаю, что он этого не почувствует.