— Объявляю заседание судебной управы Ланьфана открытым! — провозгласил он. Убедившись в наличии всех судебных чиновников, он велел начальнику стражи привести обвиняемого.
По знаку начальника двое стражников подошли к левой двери и подтащили к столу долговязого человека. На нем была залатанная коричневая куртка и широкие шаровары. Судья Ди окинул взглядом его вытянутое, загорелое лицо с обвислыми усами и короткой бородкой; длинные нечесаные волосы сальными прядями ниспадали на лоб. Стражники заставили его опуститься на колени на каменные плиты перед столом судьи. Рядом с ним встал начальник стражи, покачивая зажатым в руке кнутом.
Судья Ди пробежал глазами лист бумаги, лежавший на верху стопки. Подняв глаза, он сурово спросил:
— Вы А Лю, тридцати двух лет, без определенной профессии и местожительства?
— Да! — завопил обвиняемый, — но я хочу сразу сказать...
Начальник стражи ударил его по плечу рукоятью бича.
— Отвечай только на вопросы его превосходительства! — рявкнул он заключенному.
— Начальник стражи, объясните этому человеку, в чем он обвиняется!
Тот вытянулся, торжественно откашлялся и сказал:
— Вчера вечером этот человек ел свой вечерний рис в харчевне Чжоу возле восточных городских ворот вместе с Сэн Санем, известным местным бандитом. Они выпили четыре кувшина вина и поссорились из-за того, кому платить. Вмешался хозяин харчевни Чжоу и уладил дело. После этого А Лю и Сэн Сань начали играть в кости. Последний долгое время проигрывал, наконец вспылил и обвинил А Лю в жульничестве. Началась драка, причем А Лю попытался разбить Сэн Саню голову пустым кувшином для вина. Хозяин харчевни призвал на помощь других посетителей, и совместными усилиями им удалось уговорить драчунов уйти. Они слышали, как Сэн Сань говорил А Лю, что сведет с ним счеты в заброшенном храме. Имелся в виду старый буддистский храм Пурпурных облаков, ваша честь, на холме за восточными воротами. Он пустует уже более десяти лет, и там ночует всякое отребье.
— В самом ли деле обвиняемый и Сэн Сань отправились туда вместе? — спросил судья.
— Да, ваша честь. Стражники у восточных ворот видели, что оба прошли через ворота за час до полуночи, на чем свет ругая друг друга. Стражники предупредили их, что скоро закроют ворота на ночь, на что А Лю крикнул, что больше никогда не вернется.
А Лю поднял было голову, желая что-то сказать, но быстро опустил ее долу, как только начальник стражи поднял кнут.
— Сегодня утром, как раз на рассвете, в судебную управу явился охотник Мэн и сообщил, что когда он вошел в главный зал храма, чтобы отдохнуть там, то обнаружил перед алтарем труп. Я тотчас же отправился туда с двумя людьми. Голова была отрублена и лежала возле трупа в луже крови. Я опознал в убитом бандита Сэн Саня. Орудие убийства лежало там же — тяжелый двойной топор, какими пользуются татары. Я провел осмотр храма и его окрестностей и обнаружил подозреваемого, который спал под деревом в дальнем углу храмового сада. Его куртка была запачкана кровью. Поскольку я опасался, что он может сбежать, пока я буду ходить за ордером, то арестовал его на месте по обвинению в бродяжничестве. После того как он рассказал мне, что последним местом, где он находился в городе, была харчевня Чжоу, я сразу отправился туда, и Чжоу поведал мне о ссоре. Ваша честь, Чжоу находится сейчас в управе и готов дать показания вместе с двумя его посетителями, являвшимися свидетелями ссоры, и охотником Мэном.
Судья Ди утвердительно кивнул, повернулся к Ма Жуну и тихо спросил:
— Не кажется ли тебе странным, что ссора бандитов разрешается при помощи топора?
— Да, ваша честь, — ответил Ма Жун. — Скорее можно было бы ждать удара ножом или тяжелой дубиной по голове.
— Осмотрим орудие убийства!
Ма Жун развязал промасленную бумагу Все увидели обоюдоострый топор с изогнутой рукоятью длиной почти в метр. Острые как бритва лезвия были покрыты засохшей кровью. Бронзовый наконечник на рукоятке имел форму ухмыляющейся головы беса.
— Начальник стражи, скажите мне, откуда убийца взял такое диковинное оружие?
— Оно попалось ему под руку, ваша честь. Храм пустой, если не считать старого алтарного стола у задней стены. Но в нише сбоку стояли две алебарды и два топора. Пока храм был еще действующим, это оружие использовалось во время ритуальных танцев, а когда священники покинули храм, оно осталось там. Никто не решался их похитить, поскольку это священные предметы, приносящие несчастье.