Вранич! Фамилия в масть. Острый нос наподобие птичьего клюва, смоляного цвета костюм, вдобавок и голос каркающий.
— Наш репортер Арсеньев, — запоздало представил Вадима Бабскер и присовокупил для вескости: — Из Москвы. Прибыл к нам на стажировку.
Тонкости биографии собеседника научник пропустил мимо ушей. Закинул ногу на ногу и сцепил пальцы на коленке.
— Я был в Москве, — разъяснил он. — Межнародна конференцие. И вдруг позавчера телефонский позыв из Самарканда.
Бабскер, чувствуя, что сербу сложно выстраивать фразы на чужом языке, скороговоркой дополнил:
— Господина Вранича проинформировали, что вблизи кишлака Алтынкан, что под Самаркандом, предположительно находится нетронутый памятник старины, в котором могут содержаться исторические… и не только исторические ценности… чавк-чавк… Он специализируется на Ближнем и Среднем Востоке, поэтому прервал участие в конференции и срочно вылетел сюда.
— Предположительно? — переспросил Вадим. — А откуда сведения?
Научник выудил из внутреннего кармана пиджака листок с оборванными краями, положил на стол и бережно расправил.
— Карта. Судя по арабскому напису, означена фортеция. Наименование: Янги-Таш, у гречан — Новая Ниса. Напис кажет, что она бережет вредности.
Вадим, которому в годы войны доводилось служить с выходцами из Сербии, вовремя вспомнил, что «вредность» на их наречии означает «ценность».
— Господин Вранич, — снова затянул Бабскер, — сказал мне, что в четвертом веке до нашей эры эти края захватило войско македонцев, которые возвели здесь множество крепостей. Вследствие изменения климата часть строений… чавк-чавк… была занесена песком уже через несколько веков, поэтому они избежали разрушения при нашествии монголо-татар.
— Такое, — важно прокаркал научник. — Фортеции стоят нетакнутые… не-тронутые. Але мы не знамо точно, где. Карта указуе. — И он постучал ногтем по ветхому листку.
Вадим придирчиво рассмотрел начертанный синими чернилами план.
— А вы уверены, что она подлинная? Откуда она вообще взялась?
Ему рассказали, что в начале лета гарнизон, охранявший кишлак Алтынкан, подобрал в пустыне труп неизвестного, у которого за пазухой и обнаружился заветный листок. Была проведена тщательная экспертиза, установившая, что бумага и чернила, коими сделана надпись и начерчена схема, изготовлены по средневековой рецептуре.
— Подделка? — усомнился Вадим, по роду своей деятельности сталкивавшийся с куда более изощренными фальсификациями.
— Нет, — опередил раскрывшего рот научника Бабскер. — Имеется заключение трех уважаемых ученых из Москвы и Ленинграда. Они подтверждают подлинность документа.
— Хм… И что же это за ценности, о которых в нем говорится?
Вранич сердито зыркнул на болтливого редактора и отрывисто произнес:
— Арабист сработал перевод. Текст такой: «Овде лежи то, что допоможет овладать миром». Больше никаких словес.
— «Здесь лежит то, что поможет овладеть миром», — повторил Вадим, как заклинание.
Он был заинтригован. Заброшенная крепость, загадочный манускрипт, ключ к завоеванию мира… Мистический роман, да и только!
— Но при чем здесь я, Самуил Ноевич? — повернулся он к начальнику. — В истории я не дока, в проводники тоже не гожусь — дальше Самарканда никуда не ходил, дорог не знаю…
— Проводники найдутся, — заверил его Бабскер. — Господин Вранич выразил желание лично раскопать крепость и получил поддержку на самом высоком уровне. — Редактор возвел очи к потолку. — В нашей стране пока что нет археологов с таким колоссальным опытом, поэтому его услуги чрезвычайно важны. А вы… чавк-чавк… Вы ведь жаловались мне, что производственная хроника вам опостылела.
— Вы предлагаете мне новую тему?
— Именно! Будете сопровождать господина Вранича в экспедиции, а потом напишете материал о сенсационной находке, если она случится. Пусть наши читатели увидят, что Узбекистан богат не только чаем и хлопком.
Вадим уже достаточно хорошо изучил натуру редактора и понимал, что тот озабочен не столько перспективой заполучить достойный материал для газетных полос, сколько желанием угодить иностранцу, который, несомненно, перед прибытием в Самарканд заручился такими рекомендациями, что мама не горюй. Подсуетиться, оказать содействие в расчете на последующую милость — все это в духе пройдошистого Бабскера.
А хоть бы и так! Вадим испытал радость, предвкушая расставание с этим жвачным, а заодно и с каменными оковами города, где поистине ощущаешь себя чугунком, задвинутым в зев натопленной печи.