— Они не правы, — фыркнула я. — Ну их.
— Зря, сестра Макс! Зря вы так говорите. На вашем месте я бы прислушался к их словам. Уверен, они как-то связаны с Господом, и просто так не стали бы говорить подобные слова!
Я просто кивнула, хоть и не согласилась.
Какое-то время было тихо, ничего не происходило, мы спокойно шли. Однако затем боковым зрением я заметила непонятное движение и, насторожившись, резко повернула голову. Параллельно с нами, на расстоянии трех гифранов, шагал мутный силуэт. Он был маленького роста и выглядел как ребенок.
— Глядите! — показала я пальцем.
Втроем мы остановились и уставились на силуэт. Силуэт повторил за нами: тоже остановился и тоже уставился на нас своим пустым черным лицом, без глаз, без рта, без ничего.
Что это? Иллюзия, подосланная лесом? Или он настоящий?..
— Ребенок… — ошарашенно прошептал Августий. — Откуда? Немыслимо… В Изнанке?..
— Эй? — позвала я, махнув силуэту рукой, но тот не отозвался. Неподвижно, как статуя, он взирал на нас.
— У меня нехорошее предчувствие, — сказал Августий с побледневшим лицом.
Силуэт вдруг кашлянул, коснулся живота худой ручкой и, кажется, потер его, как если бы был голоден. Он плаксиво застонал и слегка сгорбился. Растерянно огляделся по сторонам, будто бы не замечая нас.
— Мы здесь, — позвала я сквозь туман, однако ребенок снова не отреагировал.
— Пойдемте, — сказал монах.
— Но там же…
— Пойдемте, — настойчивее повторил Августий, перебив меня. — Господь проверяет мою решимость. И, возможно, не только мою, но и вашу. Вы же хотите выбраться отсюда? Я все еще намерен вам помочь. Нечего тут стоять.
Да… Это запросто могло оказаться ловушкой, согласна. Но что если мы ошибаемся?
— Предложение: можно проверить, настоящий ли он, — изрек бот. — Я полечу к нему и выясню это.
— Не вздумай, — резко сказала я. — Потеряешься еще. И да, прежде чем ты возразишь, что тут лететь всего нечего, — ребенок, если предположить, что он все-таки настоящий, нас не видит и не слышит. Возможно и ты, когда подлетишь к нему, потеряешь нас из виду.
— Тогда вам придется смириться с неопределенностью, — подытожил бот.
— Именно, — кивнул монах. — Смирение поможет преодолеть нам трудности.
Ребенок положил на живот вторую руку и опять тихонько застонал. Нас это не остановило, и мы продолжили путь.
— Взгляните на это с другой стороны, — говорил бот, подлетев поближе к моей голове. — Нам нечем помочь человекоподобному детенышу. У нас нет ни еды, ни воды — вы даже свой голод и жажду утолить не можете. Мы не можем взять его с собой. Он будет только мешаться и все равно рано или поздно погибнет. Тем более программой мне предписано защищать только вас.
— Ты как обычно, бот. Холодная логика, и больше ничего. — (Это он меня сейчас так попытался успокоить? Ну спасибо, лучше мне не стало.) — Все так, ты прав. Мы с тобой ему действительно ничем не поможем. Но Августий мог бы ему помочь. У него как раз-таки все есть. Не подумайте, что я вас упрекаю, Августий, просто… просто мысли вслух.
— Ту еду, что я вам предложил ранее, добыть не так легко, — отозвался монах. — Чтобы ее приготовить к тому же, требуется время.
— И все же вы предложили ее мне безвозмездно. Наверно, правильно, что я отказалась от нее. Хотя бы не объела вас.
— Вера учит нас, что мы должны помогать ближнему и быть милосердными. К сожалению, я не могу помочь всем. Помочь всем и быть милосердным ко всем — это то, что подвластно только Господу.
Он говорил как монах, одет был как монах, но мне все равно казалось, будто в нем что-то не так.
— Давайте просто закроем эту тему, — предложила я. — Что толку теперь спорить…
Причина же спора, ребенок, продолжал тихо следовать за нами, и тем самым нервировал меня. Так видит он нас или нет? Если не видит, то почему идет почти параллельно нам?
— Не обращай на него внимания, — посоветовал монах.
— Легко сказать, — ответила я.
Дальше стало только хуже.
Чем дальше мы углублялись в туман, тем больше вокруг нас возникало силуэтов, принимавших самые разные формы. Сначала мимо нас проплыло безмолвное сборище людей, больше похожее на бесформенное месиво из ног и голов; потом поблизости возникла огромная клетка с толстыми прутьями, а за нею показался величественный храм, чья вершина была размыта туманом как клякса акварели, растекшаяся по бумаге. Ребенок не отставал. Один плюс был в этой ситуации: у меня отпали сомнения, с чем мы имеем дело, и унялась совесть.
— Не понимаю, каким образом ваш бог пытается меня испытать, — нарушила я тишину, — но если силуэты и несут в себе какой-то сакральный смысл, то от меня он упорно ускользает.
Монах промолчал. Я не мастерица в чтении человеческих душ, однако не могла не заметить, что болтливый доселе Августий сделался задумчивым и хмурым. Может, конечно, это простое совпадение, и у меня создалось неверное впечатление, но все-таки… какой-то он все-таки странный. Будто он что-то скрывает — и такая мысль у меня уже возникает не в первый раз.
— Помогите… — вдруг донеслась слабая мольба из тумана.
Очередной силуэт возник прямо перед нами, заставив остановиться. Эта была девушка, вне сомнений, но девушка со скрюченным и измученным телом. Она неуверенно стояла на ногах, пошатываясь.
— Помогите… — повторила она чуть громче.
— Теперь они начали говорить, — утомленно вздохнула я.
— У нее голос похож на твой, — заметил монах.
— В каком смысле? — оживилась я.
— Подтверждаю, — сказал бот. — Голос силуэта полностью идентичен вашему.
— Да ничего подобного! — возразила я. — Вы придумываете.
— Вы слышите свой голос иначе, чем окружающие. Неудивительно, что вы не заметили сходства.
Ну ладно, допустим, верю. И что дальше?
Девушка вдруг двинулась к нам навстречу, все так же пошатываясь. На всякий случай я приготовилась бежать. Девушка все приближалась и приближалась, уже было слышно ее тяжелое хриплое дыхание. Наконец, она остановилась на расстоянии гифрана от нас, все еще сокрытая густым туманом, и спросила тихим и дрожащим, словно у замерзшей птички, голоском:
— Вы поможете мне?..
Никто из нас не пошевелился, не промолвил ни слова. Все, наверно, надеялись, что она просто отстанет, и пойдет своей дорогой. Я, во всяком случае, надеялась. Девушка, кажется, посмотрела на нас всех по очереди, а затем, так и не дождавшись ответа, прошептала огорченно:
— Не поможете…
Ее ноги подкосились, будто обломанные веточки. Падая, она явила нам покрытое струпьями лицо, что на короткий миг вырвалось из тумана. С влажным чавком она шлепнулась плашмя к нашим ногам. Я только моргнула, еще не до конца осознав, что произошло, а ее тело уже превращалось в черный дым. Еще мгновение — и от нее не осталось ничего, дым растворился в тумане.
— С меня довольно, — сказал Августий раздраженно. Он повернулся к стоявшему неподалеку ребенку. — Сколько еще ты собираешься преследовать меня? Чего тебе надо? С ума меня свести хочешь? — почти рычал он. — Моими мучениями питаешься?
Ребенок по-прежнему не реагировал.
— Сгинь! — прикрикнул монах.
К моему удивлению, будто испугавшись, маленький силуэт послушался. Он последовал примеру девушки и в мгновение ока тоже растворился в тумане.
Фух. Какое облегчение! Снова одни в тумане. И никаких дурацких силуэтов поблизости…
— Я не мог больше его выносить, — печально вздохнул Августий.
— Видимо, и у монаха терпению есть предел, — пожала плечами я. — Да ничего, бывает, Августий. К тому же он сам напросился. Нормальные люди не преследуют других людей.
— Да… только все-таки я никакой не монах, — признался он.
В воздухе повисла короткая пауза.
— Ну, я догадывалась об этом, — скрестила я руки на груди. — Слишком уж вы себя по-актерски вели.
— Все эти рассуждения о господе — ничего не стоят.
— Ну вот… а я еще вникать зачем-то пыталась.
— Я пытаюсь казаться монахом, но на деле я ничего не смыслю в религии.
— Тогда зачем вы этим занимаетесь?
— Я думал, что так смогу вести праведную жизнь. Я не хочу рассказывать вам о своей жизни. Лишь скажу, что я нехороший человек и делал такие вещи, о которых и подумать страшно.
Я в напряжении сжала кулаки.
— Предположение: различные тени, что мы видели, связаны с событиями из вашей жизни.
Реакция Августия была красноречива. Он молча поджал губы — да так, что они превратились в тонкую белую ниточку.
— Похоже, испытание вы провалили… — сказала я негромко.
— К черту испытание.
С ним нужно быть осторожной. Еще более осторожной, чем прежде. Убийца ли он, работорговец ли, злодей или кто-то еще — мне неизвестно, и то, что он сознался в этом, лучше его не делает.
— Я понимаю, что обманул ваше доверие, — сказал Августий, дрожа. — Но я не желаю вам зла. Клянусь. Я сдержу свое слово и доведу вас. Пожалуйста, мне это нужно. Мне обязательно нужно довести вас.
От того, с какой интонацией он это произнес… мне захотелось поверить ему. Он либо гениальный актер, либо говорит правду и по-настоящему нам помогает. И все же я чуть-чуть увеличу дистанцию между нами — для спокойствия.
Оставшийся путь отнял у нас полчаса. В месте, куда нас привел Август, туман был заметно реже, и я даже могла разглядеть впереди густые лианы.
— Функции восстановлены, — объявил бот.
— Хорошая новость! — порадовалась я.
— За этими лианами находится совершенно другая местность, которую я не знаю, — поведал Августий. Он потер руки в нерешительности. Лицо у него было какое-то красное. — Вам следует поторопиться. Чувствую, лихорадка становится в этом месте совсем злая…
Кстати, я ничего не чувствовала… На виски ничего не давило! Странно.
— Спасибо вам, — сказала я Августию. — Без вашей помощи мы бы затерялись совсем.
— Нет, спасибо вам, что доверились мне, — он слабо улыбнулся, на его лице отразилось облегчение. — Теперь я могу себе сказать, что делал не только плохие вещи, но и сделал одну хорошую, а не бессмысленно замаливал прошлые грехи. Нет, правда, спасибо вам…
Я не смогла ничего придумать в ответ и просто улыбнулась ему.
Мы с ботом направились к лианам. Не успели мы толком отойти, как услышали жуткий хриплый кашель позади. Обернувшись, я увидела перекошенного Августия. Его глаза буквально вылезли из орбит, а лицо покраснело, как помидор. Я дернулась к нему, но передо мной тут же возник бот, преградив путь:
— Не подходите к нему, — предостерег он.
— Но он же!..
— То же самое может произойти с вами. Вы этого хотите?
— Так помоги ты ему! — выпалила я. — Мне кажется, лихорадка на тебя не подействует!
Вряд ли бот успел бы помочь Августию. Все случилось быстро. Вот Августий уже валяется на земле, одной рукой схватившись за грудь, а пальцами другой вцепившись в мясную землю, и задыхается от кашля; вместо глаз зияют две окровавленных дыры, по лицу бегут красные ручейки. Затем он издает сдавленный крик, и его агония прекращается. Он затихает и больше не шевелится.
Бот ринулся к нему, а я так и осталась на месте, боясь сделать хотя бы шаг. Бот провел лучом сканера по неподвижному телу и изрек:
— Оно мертво.