— Привет! А я все никак не мог поверить, что вижу тебя, — Крис подошел вплотную и в нерешительности остановился, ожидая реакции Ламберта.
И все-таки судьба-злодейка явно насмехалась над Адамом. Он так гордился собой, что почти погасил в сердце тот огонь чувств, в котором чуть было не сгорел и от которого остались только угольки, присыпанные пеплом. Смог. Выдержал. Не без помощи, конечно, но все же. И теперь эта случайная встреча в терминале аэропорта, как неосторожно брошенная спичка, может привести к пожару, который выжжет его душу дотла. Он боялся этой встречи, но больше всего боялся увидеть в глазах Криса немое — «почему». Адам почти заставил себя посмотреть другу в глаза, и… В них не было ни укора, ни сожаления, ни злости — только безумная радость от встречи. Боже! Как же он скучал по Крису все это время.
— Я тоже думал, что ты мне мерещишься, — Адам буквально сгреб друга в охапку, крепко прижав к себе, как тогда — на сцене шоу American Idol, на глазах многомиллионной аудитории, когда был невероятно счастлив победе Криса, когда эмоции перевесили здравый смысл, когда дружеское объятие получилось слишком тесным, слишком долгим, слишком… — Я скучал, Крис.
Они сидели за столиком в кафе, пили кофе и болтали как два добрых друга. Говорил в основном Крис: о том, что записывает новый альбом, что собирается с группой в небольшой тур по Штатам и тоже доберется до Майями, правда, только в марте, что начал работать над новым альбомом, что хочет сменить лейбл, поэтому приезжал на пару дней в Лос-Анджелес на переговоры, которые прошли довольно успешно, а вот теперь возвращается домой. Он тактично не упоминал о своей семье: ни о Кэти, ни о сыне, даже про своего любимца Зорро не обмолвился, словно, чувствовал, что об этом не нужно говорить, и Адам был ему благодарен — слишком больно было бы слышать о том, что стало препятствием его счастью. Слишком еще свежи были воспоминания. Адам слушал, но не слышал Криса — сначала не мог отвести взгляда от тонких пальцев обхвативших белую чашку и чуть заметной дрожью выдававших волнение своего хозяина, а появившаяся татуировка кольца на безымянном пальце левой руки ясно говорила о том, что Крис сделал свой выбор. И вроде все так и должно быть, но от ощущения «загоняемых под ногти иголок» Адам непроизвольно передернул плечами, заставил себя отвести взгляд от вытатуированного обручального кольца и «залип» на губах Криса, вспоминая их вкус и податливость — снова захотелось ощутить все это, как тогда в темной гримерке клуба, как в ту безумную ночь после вечера в Сакраменто, как в том номере неприметного отеля в Джэксонвилле… Он выпал из реальности, погрузившись в воспоминания, и не заметил, как губы Криса перестали шевелиться, застыв в кривоватой улыбке — Аллен, молча, наблюдал за Адамом.
«Feels so far away
I want to see your face
Are you even there?
Can you show me?
Can you make me believe?
I need to know…»
«I Need to Know» — Kris Allen
— Когда ты понял, что любишь меня? — Крис произнес это тихо, почти шепотом, но Адам вздрогнул, не ожидая такого вопроса, и почувствовал неприятный холодок в груди.
Он оторвал взгляд от губ Криса и посмотрел ему в глаза — в них плескалась шоколадная тоска. Зачем тебе это знать, Крис? Почему сейчас? Они никогда не говорили раньше об этом. И именно теперь, когда у них было не так много времени до вылетов их рейсов, Адам решил, что им нужен этот откровенный разговор, чтобы понять друг друга. Может у них не будет больше шанса. Может судьба специально свела их в терминале аэропорта, предоставив последнюю возможность.
— Я понял это сразу, как только увидел тебя еще на Голливудских неделях. Ты был похож на растерянного провинциального мальчишку, с испуганными глазами, но с какой-то обезоруживающей улыбкой, и которого хотелось оберегать и защищать, — Адам улыбнулся воспоминаниям.
— А я влюблялся в тебя постепенно, день за днем, ощущая твою заботу и поддержку. Ты подбадривал меня, вел за собой, верил в меня, советовал, помогал — только благодаря тебе я дошел до финала. Да, и моя победа — это твоя заслуга. Ты заменил мне друзей, семью… ты сам стал для меня семьей и даже больше, — Крис никогда раньше этого не говорил Адаму, но сейчас хотелось, чтобы он знал об этом. — Ты для меня стал Вселенной… Помнишь, как ты меня поцеловал первый раз? В тот вечер мы были немного пьяны…
— Помню, конечно. Ты еще тогда сказал, что тебе не то, что уж совсем не понравилось, но, видимо, твоя доза алкоголя должна быть значительно больше, — Адам засмеялся, его и тогда рассмешила эта фраза.
— Мне понравилось, Адам, очень понравилось, но я испугался этих ощущений. Испугался себя. Испугался того, что могло бы быть дальше. Испугался потерять тебя, как друга, — Крис грустно усмехнулся. — И это была первая моя ошибка.
— А вторая? — Адам затаил дыхание.
— О, было множество ошибок, и я упустил много моментов и на самом шоу, и на летнем Айдоловском туре, когда мог все изменить, но боялся этих перемен, — Крис покачал головой. — Эта была не вторая моя ошибка, Адам, но она стала для меня фатальной.
— Ты сейчас говоришь о нашем сумасшедшем выступлении в Нью-Йорке, где мы вместе с Элисон пели «Crazy», а потом ты практически напал на меня в гримерке и свел с ума своим поцелуем и признанием? — Ламберт был уверен в своей догадке, и Крис не замедлил ее подтвердить, кивнув головой. Адам вздохнул. — Мы просто тогда сошли с ума… Так ты сожалеешь об этом?
— Я сожалею только об одном, что не сошел с ума окончательно и не остался тогда в твоем номере. Я был готов остаться, Адам, если бы ты был чуть настойчивее. А ты дал мне время, чтобы подумать и определиться… Мне нужно было еще тогда развестись с Кэти… Черт! Сожалею, что не нашел в себе сил приехать к тебе потом, зная, что ты меня ждешь. Сначала мне было жалко Кэти, потом я боялся, что опоздал и уже не нужен тебе… Каждую ночь, я видел тебя во сне и слышал твое — «и если ты вдруг передумаешь, я буду ждать тебя». Почти каждую ночь ты сводил меня с ума — приходил во сне, целовал до одури, доводил ласками до изнеможения… И я ждал следующей ночи, когда ты придешь… И когда я был уже готов все бросить и уехать к тебе, Кэти сообщила, что беременна…
— Но ты все равно приехал… — Адам был поражен этим откровением. — Зачем, Крис? Зачем, если знал, что не сможешь со мной остаться?
— Хотел очнуться ото сна, от наваждения тобой. Хотел понять…
— Что ты хотел понять, Крис? Что если переспишь со мной, я тебе стану противен, и твоя иллюзия развеется? — Адаму стало нехорошо от воспоминаний о том утреннем разговоре, после самой лучшей ночи в его жизни, когда все рухнуло в одну минуту, а сам он почти кричал на Криса со злостью и даже какой-то отчаянной ненавистью.
— Хотел понять, Адам, что я потерял, когда отказался от тебя?
— И что ты понял, Крис?
— Понял, что упустил свое счастье и потерял… себя. Я потерял себя, Адам, и теперь не знаю, как жить дальше с этой потерей… Это почти тоже самое — будто умер.
В глазах Криса шоколадная тоска сменилась на плохо скрываемую боль, которая острой иглой впивалась Адаму в сердце, рождая желание перевернуть разделяющий их столик, схватить, прижать, и не отпускать никогда… Главное не сорваться.