Я подошел к полосатому столбу у дороги, на котором ржавыми гвоздями была прибита стрелка с указателем «С-Петербург. 100 верст». Захотелось потрогать этот старенький деревянный столб, провести по нему рукой. Уж слишком много было пережито в этом долгом путешествии, пережито и передумано, и вот, осталось всего сто верст.
Из грязного, размытого осенним дождем, подворья станции, слышались ругань ямщиков, ржание лошадей и звон почтовых колокольчиков. Удивительная вещь, эти колокольчики. Это было чисто русским изобретением. Звон колокольчиков на больших дорогах помогал не сбиться с пути, предупреждал, когда надо было разминуться со встречной почтой. Для той же цели в Западной Европе пользовались почтовым рожком, а к лошадям привязывали погремушки.
- Вот, лошади отдохнут, и поедем! – не унимался Франсуа.
Наверное, и нам бы не мешало отдохнуть, да перекусить чего-нибудь, - подумал я, разглядывая местный трактир у дороги.
Сынишка с удовольствием уминал полюбившиеся ему блины со сметаной, а мы, с супругой, наслаждались липовым чаем и свежеиспеченными булочками.
Все таки, насколько интересны были подобные заведения! Именно в них, я заочно познакомился со своими будущими зрителями.
После очередного указа императора Петра, трактиры стали более доступными для простого люда. Сюда повалили рабочие и крестьяне, мастеровые и извозчики. Шум, громкий разговор, а то и крики, стали неотъемлемой атмосферой трактиров, как городских, так и придорожных. Здесь решались деловые вопросы, происходили расчеты, праздновали встречи или просто отдыхали, передавая из уст в уста очередные байки и сплетни. Глядя на эту публику, я невольно вспомнил наши шумные студенческие вечеринки в подобных заведениях, в своем родном городе Льеже.
В те незапамятные времена, мы пили пенистое пиво, заедая солеными сухариками, и мечтали, мечтали о будущем. Меня, интересовало в те годы все, от религии и служения Богу, до физики и оптики. Наука и религия, а между ними – искусство. Я страстно любил рисовать. Я рисовал узкие улочки старинного городка, его средневековую архитектуру, а также пейзажи близь рек Маас и Урт, у слияния которых и был расположен город.
Я очень любил Льеж, который был знаменит своими оружейниками и в который, как в «Мекку», съезжались на работу или в командировку конструкторы оружия со всей Европы. Наверное, именно благодаря развитой промышленности, меня с детства интересовали механические изделия и все, что с ними было связано. С другой стороны, этот город был для меня самым близким к духовенству и Богу. Часто, в молодости, я любил гулять возле собора святого Павла. С 1795 года собор получил статус кафедрального, а до этого времени был одной из семи городских церквей. Расположенный на холме острова, а междуречье, собор устремился к небу. Один из знатоков архитектуры назвал стиль, в котором была сооружена эта церковь – «лучистой готикой». По моему, звучит очень красиво и величественно. Заходя в собор святого Павла, человек оказывался среди множества остроконечных окон с цветными витражами, в солнечную погоду, создававшими восторженную атмосферу. Архитектура храма не только впечатлила меня, но и приблизила к Богу. И может быть поэтому, тогда, еще юношей, я решил стать священником.
Невольная улыбка проскользнула по моему лицу. Полноценным слугой Господа я так и не стал. Стремление узнать больше, что же там выше, за куполами церквей и соборов, направило меня к науке, а как результат, к увлечению воздухоплаваньем.
Мои воспоминания прервал голос Франсуа. Изящно лавируя между посетителями трактира и половыми – так здесь называли людей разносящих пищу, он приблизился к нашему столу и торжественно объявил, что лошади отдохнули и поели, и мы можем дальше трогаться в дорогу. Я попросил извозчика не гнать лошадей и остановиться на ночлег в следующей ближайшей деревушке, в которой будет хоть маломальская церквушка. Мне почему-то очень захотелось послушать звон колоколов и поблагодарить Бога за успешное завершение нашего путешествия. Уже завтра, к вечеру, нас встретят в С-Петербурге, и у нас начнется новая страница нашей такой насыщенной, неугомонной жизни.
Вечер в осенней России поистине прекрасен. Когда солнце опускается к горизонту, желтые, красные, а местами еще зеленные листья деревьев, начинают светиться в его лучах, превращая все окружающее в дивную сказку. Легкий, но уже прохладный ветерок обдувает лицо и колышет листву, и где-то совсем рядом, раздается звон колоколов, призывающих прихожан на вечернюю службу. Я поймал себя на мысли, что начинаю любить эту землю. Как бы ни сложилась наша судьба здесь, сколько бы времени нам не пришлось жить в этой стране, но забыть о том, что мы увидели и, что прочувствовали, нам уже не суждено.