Артур молчал. Лестер поглядел на Императора.
– Я искренне сожалею, что не смог помочь Его Величеству, – повинился он, повторяя: – Для того, чтобы получить доступ к ячейке вам необходим шифр или же ваше имя должно быть внесено в реестр.
– Прошу прощения, – девушка за стойкой вскинула руку, Лестер с интересом глянул на неё:
– Да, Маргарита, – позволил он.
Она, держа в руках тяжелую книгу, вышла из–за стойки, прошелестев зеленой юбкой, подошла к директору.
– Дело в том, что буквально несколько дней назад Маркус из рода Быка был внесён в реестр.
Маркус свёл брови к переносице – это заявление удивило его больше, чем наглость Аратре. Лестер внимательно изучил запись, кивнул.
– Мы приносим свои искренние извинения, – поклонился он. – Прошу, проследуйте за мной.
Гвардейцы остались в приёмной, Артур же двинулся следом за Маркусом. Лестер набрал код на железной двери, за которой оказалась хорошо освещенная лестница в подвал. Они спускались ещё ниже, затем – кованная ширма, а следом – три узкие двери.
Лестер достал тяжелый ключ из внутреннего кармана, отпер среднюю дверь. Артуру показалось, что он ослеп. После этого узкого коридора, залитого лисьим цветом – абсолютно белый просторный зал. Совершенно пустой. Словно чистилище. Здесь не было ничего, только эта убийственная белизна, а в стене напротив – маленькая скважина. Лестер вставил ключ, не проворачивая. Что-то загудело, заскрипело, и вот белоснежная створка опустилась вниз, открыв им разрозненное железное полотно с золотыми вкраплениями точек.
– Что это? – Маркус глянул на Лестера.
– Сейф, – ответил тот.
– Откройте его, – нетерпеливо потребовал Артур.
– Я приношу свои извинения, Ваше Величество, – Лестер снова поклонился. – Я уполномочен лишь открыть ячейку. Внутренний сейф… Вне юрисдикции банка.
Артур закрыл глаза.
– Оставьте нас, – сухо велел Император, глядя на осколки железного панно, будто бы исследуя детали мозаики.
Артур выдохнул.
– Я скажу ребятам привезти динамит, – решил он.
Маркус сначала кивнул ему, но когда Артур уже вышел на лестницу – окликнул.
– Дайте мне визитку, – велел он.
Артур вернулся, протягивая Маркусу визитку, с интересом наблюдая за его действиями. Белые пальцы отняли одну из металлических вставок с позолоченными точками, она оказалась на магните. Маркус снова посмотрел на визитку, прочитав:
– Ноль один, одиннадцать, ноль один, ноль девять, ноль девять, ноль три, – он усмехнулся. – Это не номер.
– А что же? – Артур уточнил тревожно. – Код?
– Девятое марта, – ответил Маркус, начиная с конца, потому как это было первое, что он узнал. – День рождения Цезарио. Первое ноября – День Тех, кто не вернётся и… день рождения его любовницы.
Артур перевёл взгляд на полотно с золотыми точками, ещё не совсем понимая, о чём идёт речь. Маркус же принялся снимать железные осколки, выкладывая из них нечто странное, нечто, что связывало эти самые золотые точки в несуразные ломкие фигурки.
– Это гороскоп, – ответил Маркус. – Первый знак: скорпион – первое ноября, дальше… Третье сентября – дева. И последнее… Девятое марта. Водолей.
Маркус собрал пазл. Какие–то секунды царило абсолютное молчание, и Артур уже подумал, что это бред от отчаяния, от невозможности достигнуть желаемого, но вдруг раздался щелчок механизма. Из золотых звезд показались короткие штыри, а потом снова втянулись обратно. Звездное небо описало круг, раскололось надвое, поднялась цельная створка позади и из её пасти под ноги Маркусу посыпались зелёные изумруды…
Их было так много, они были такими яркими, что казались всего лишь осколками винных бутылок после щедрого гуляния. На секунду на лице Маркуса отразилось непонимание, потом облегчение. Он выдохнул, но, подняв глаза… Увидел что-то ещё, на самом дне камеры. Между лопаток пробежала дрожь.
Этот секрет, этот скелет… Он смотрел на него из темноты и больше не был призраком на краю его сознания. Он был реален.
– Артур, – сказал Маркус. – Оставьте меня.
Капитан вышел, а Маркус всё смотрел на эту небольшую деревянную шкатулку, оставшуюся внутри. Можно ли захлопнуть дверцу и оставить её там? Можно ли похоронить эту тайну навсегда?
Он протянул руку, взял её и поднял крышку. На самом верху – фото. Виктор Леман, ещё молодой, позирует в кресле у камина, за его спиной черноволосая красавица опустила руку на плечо, но отвернула голову. Отвернула голову к расплывчатой тени, что резко ворвалась в кадр, испортив его. Силуэт был размытым, но всё равно легко угадывался.
Маркус поднял снимок. Дальше – несколько писем. Трогательных, любовных писем. Два тёмных локона. Маркус закрыл глаза. Снова испытал лёгкость, облизнул губы, хотел было оставить шкатулку и забрать все бумаги, но вот, на самом дне… Гербовый лист.
Надежда умерла.
Маркус развернул его. Пальцы дрогнули. Красная печать с бычьей головой. Стройный почерк и буквы, что никак не складываются в слова.
«Засим я, старший сын Его Величества Гербера и Лесты из княжества уффинского Эльдор, Цезарио Первый из рода Быка, признаю себя отцом Валенсии, дочери Ворона и Всеслава, сына Ворона.
Посему, пираясь на пункт в завещании Саргуса Великого, велю Старшего Своего Сына Всеслава от баронессы Иверы, дочери Ворона, признать прямым и единственным наследником Имперского Трона
Именем Рода Слово своё скрепляю. Да будет так.»
Маркус услышал собственный смех. Он скомкал завещание в гости, прислонился лбом к холодному сейфу, закрыл глаза.
Ему казалось, он всё продолжает смеяться, и он не знал, что на самом деле рыдает.