***
За сцену капитана проводил старший лейтенант Дарвин Стелл – он нёс букет и, Артур подозревал, смущался по этому поводу.
Этот парень уже сам мог бы дослужиться до капитана, не обладай он исключительным талантом находить приключения. Когда Майер предпочитал обстряпывать дела Империи без лишнего шума и наглядности, за Дарвином оставалось пепелище, требования выплатить неустойку, расстрелять или немедленно жениться – хотя кому такой подарок нужен, большой вопрос. Внешностью лейтенант обладал не для обложки: плоский нос перебит, лицо почти квадратное, всё в рытвинах, ещё и стригся под горшок. Наверное, самый привлекательный вид Дарвин имел после крайней Уффинской стычки. Проведя четыре месяца на линии фронта, он вернулся, заросший, как абориген (густая чёрная борода спрятала толстые губы и мощный подбородок). И хотя в Имперской армии по уставу полагалось бриться, да и изящная столичная мода засим следила строго – Артур, честное слово, сделал бы для Дарвина исключение.
– Мы уже как девочки – по одной в сартир не ходим? – буркнул Дарвин, сложил руки на груди и привалился к нагромождению досок.
Сначала что-то жалобно заскрипело, а потом за его спиной рухнула декорация заколдованного леса. Дарвин пошатнулся, но только невозмутимо кашлянул, прижавшись плечом к стене. Юные лебеди в белых пачках испуганно обошли его сторонкой.
– Прошу прощения, – Артур поклонился балеринам, косо глянул на Дарвина. – Слон в посудной лавке.
Зал взорвался овациями. Артур весь напрягся. Кулисы, словно истекающие кровью, опустились.
Вошла Ива Леман.
Это была редкой красоты девушка. Тонкая как лучина, но не лишенная прелестных плавных изгибов, с одухотворенными чертами и пытливым, колким взглядом. Льняные густые волосы убраны длинными шпильками с крупными бриллиантами, сверкающими так, что казалось голову её венчают настоящие звёзды. Пачка скроена из настоящих лебединых перьев. Артур имел исключительное самообладание и непредвзятость, но сейчас он ужасно захотел, чтоб Ива Леман оказалась непричастной ко всем этим грязным историям.
Артур забрал у Дарвина тюльпаны и вручил их в руки-крылья.
– Чудесное представление, госпожа Леман, – он щёлкнул каблуками начищенных ботинок, поклонился, а потом глянул на неё прямо: – Меня зовут Артур Майер, служу в чине капитана Имперской полиции. Мне выпала честь вас арестовать. Не оказывайте сопротивление. Мы сопроводим вас в комендатуру.
Ива глянула на цветы с подобающим почтением. Заколдованные лебеди ещё выходили на бис, но те, кто был за кулисами, слетались как вороны, подходили осторожно, как голодные гиены. Ива спокойно посмотрела в лицо капитану, чуть вскинула брови:
– Пачку, – спросила она, – переодеть разрешите?
Дарвин чуть не поперхнулся.
Артур снисходительно кивнул.
– Позвольте проводить вас до гримерной, – предложил он. – Вы совсем не удивлены, я вижу?
– Последний раз до гримерной проводить меня пытался министр иностранных дел, – равнодушно отозвалась Ива, входя в свою небольшую подсобку, хотела прикрыть дверь, но Дарвин поймал ручку, будто бы мстительно.
С деланым равнодушием сказал:
– Не положено.
Ива спорить не стала, оставила дверь открытой, взяла небольшую ширму, скрывшись за ней.
Артур холодно глянул на Дарвина.
– Забери верхнюю одежду госпожи Леман из гардероба, – велел он.
Капитан вновь обернулся к ширме и на мгновение увидел скорбную тень: Ива сидела, обняв себя руками, голову уронив, одну ногу она прижала к груди, другая едва касалась пола. Тень тут же выпрямилась. Расправила крылья.
Во Дворце Оперы и Театра Ива Леман была императрицей – избранной и провозглашенной. Сцена служила ей престолом. Престолом королевы лебедей. А она, единственная за всю историю имперского балета, ненавидела играть Одетту. Чёрный лебедь, вероломное существо из тени, было ей куда ближе. Для чёрного лебедя мать не наплачет озеро слёз.
Ива вышла в атласном красном платье, лиф был скроен из плотного кружева, талия завышена, а на юбке шёл разрез до середины бедра.
Капитан услужливо набросил ей на плечи белую шубку, взял под руку, сопровождая. Пока он открывал перед ней дверь черного кадиллака, Ива мельком заметила, что лейтенант скользнул за угол – значит, будет в другой машине. Целый кортеж.
На мгновение она подняла голову и глянула на белолицую луну. Страшно ей не было, но чувство жгучего стыда не давало покоя. Стыда перед отцом. Оставил наследников, ничего не скажешь. Последователей и продолжателей. Ива не позволяла себе думать о нём. Это было её слабостью, превращало из железной птицы в умирающего лебедя. Он-то любил тебя и нелепым чижиком – только ты для него всегда хотела быть соколицей.
Ива придержала полы шубы, села на заднее сидение. Капитан занял место рядом с ней. Водитель поднял тёмное стекло, отделяясь от пассажиров. Автомобиль тронулся.
– Я восхищен вашим самообладанием, – признал Артур, глядя, как в её волосах тают снежинки. – Я очень хочу помочь вам, госпожа Леман. Скажите, когда вы в последний раз видели брата?
– Мой брат мёртв, – сухо ответила Ива, вскинув брови, впрочем, Артур понял, что утруждать себя актёрской игрой она не собирается.
– Три психоаналитика признали вас… – Артур нахмурился, заглянул в свой блокнот. – «Ненадёжным свидетелем». Ваш диагноз – травматический шок. В доме было найдено два тела. Вашего отца опознали, но тело Леона обгорело до неузнаваемости – из чего все сделали вывод, что это именно он, но уже через полгода, госпожа Леман, стало известно, что это не так. Вы знали, что Леон примкнул к группировке «Остров свободы»? Допускали, что брата могли похитить, завербовать?
– «Остров свободы», – повторила Ива, глядя перед собой пустыми глазами.
Словно вспомнила что-то, но воспоминание это Артур поймать не успел – она тут же улыбнулась, глянув на него.
– Не понимаю, о чём вы, – ответила.
– Хорошо, – мирно согласился капитан, листая блокнот: – Тогда следующий вопрос: на ваш счёт уже несколько месяцев подряд поступает и выводится сумма кратная… тысяче марок. Вы как-то сможете это прокомментировать, госпожа Леман? Ваше жалование составляет семьдесят пять марок, вы не замужем, официального благодетеля, насколько нам известно, у вас нет. У вас есть управляющий? Вы сами занимаетесь своими финансами? Куда идут эти деньги?
– Да так, – флегматично отозвалась Ива. – То туфли, то помада.
– То финансирование анархистов, – понимающе кивнул Артур, заглянул ей в глаза, объясняя: – Ива… Император ваш поклонник. Я – ваш поклонник. Никто не хочет оставить вас крайней.
Ива изящным фокусом продемонстрировала красную фишку, зажатую меж тонких пальцев.
– Я заядлый игрок, – объяснила сухо. – Довольно удачливый. Большую часть моих денежных поступлений поможет отследить казино, уверена, если убедите мафию с вами сотрудничать. Что до крупных денежных переводов – недавно я приобрела апартаменты на Жемчужном побережье. Имущество за пределами Империи, конечно, должно было вызвать подозрение, но коль уж сам Император мой поклонник…
Ива подмигнула.
– Я готова ответить за своё расточительство.
Артур отвернулся к окну. Упрямая.
– Боюсь, эти тропинки до вас вытоптали, госпожа Леман, – сообщил он. – Отмывание денег через казино. Вы не новатор. Уверен, к вашему брату, к сыну Советника, суд будет благосклонен, если вы ему вовремя поможете. Если нет… Скажите, Ива, вы любите его настолько сильно, чтобы потерять свою жизнь? Чтобы потерять балет?
Ива вдруг рассмеялась, не сдержалась и не смогла вернуть лицу прежней отстраненности. Она тронула свою улыбку – редкую гостью на розовых губах.
– Я буду говорить, – с каким-то снисходительным умилением произнесла, глянув на Майера: – Но не с вами, Капитан. Его Величеству придётся снизойти до меня и задать вопросы самому. Если нет…
Ива пожала плечами.
– Можете изрезать все мои платья, – благословила она. – А можете ломать ноги. Ни с кем другим я говорить не стану.
Артур снова на неё загляделся. Потом постучал водителю.
– Во дворец, – распорядился коротко.