Марго на цыпочках вернулась в залу, стараясь не делать глаза пузырями. Что удивительного, если у них есть сын? Они вполне респектабельные граждане. Не считая некоторых нюансов.
— Чай мы поставили, — из коридора появилась Лара. — Майк, вы инструменты просто так принесли? Ты споешь нам сегодня?
— А? — Майк обернулся от вирт-эволюшна. — Как скажешь, хозяйка. Но у меня только старенькое. И чужое.
— Давай. Юлия Николаевна, мы вам не помешаем?
— Нет-нет, Ларочка, пожалуйста. Я люблю, когда Миша поет.
Петь он начал не сразу, вот это уж точно не как в кино. Снял чехол с гитары, Айша вытащила свою скрипку, и потом едва ли не полчаса скрипка подмяукивала гитаре, а Майк вертел колки, и оба переговаривались на ломаном английском, что-то рисовали в воздухе руками. Наконец Майк принялся выстукивать на струнах лихой латиноамериканский ритм, а скрипка повела мелодию. Вывела, уступила место, и Майк запел, к удивлению Марго — по-русски:
Аня тут же очутилась в середине залы, переступила вправо, изогнувшись, переступила влево, для равновесия подняла руки, будто паркетный пол качался туда-сюда под ее туфельками и нужно было не упасть. Марго… а что Марго? Клубными танцами она занималась в прошлом году и что-то такое похожее на сальсу или кумбию без партнера изобразить могла, но еще никогда не пробовала проделать это на глазах у людей…
Очередной наклон палубы вынес Марго из кресла, а рядом с Аней уже плясал Антон, но она словно не видела его протянутой руки, а посматривала, отбивая каблучками ритм… посматривала на… у-у, так вот оно в чем дело! Толстый Паша громко хлопал в ладоши, Соло посмеивался. Бедная Аня. Нет, счастливая. Ну покружись с парнем, люди же смотрят… или хотя бы со мной, и перестань так смотреть на того, большая ты дура!..
Марго рассмеялась так, что сбилась с ритма, Соло тоже смеялся, когда она выпрямилась и посмотрела на него. Плохо только, что конец у песни был печальный и непонятный. Вот зачем это нужно — к веселым песням приделывать грустные финалы? Чтобы выглядеть умнее?
Майк и Айша перемигнулись, и сразу, без подготовки, завели другую, медленную, про какую-то липу у перекрестка, — Айша положила скрипку и подпевала нежным вокализом, без слов. Но Лара позвала Марго принести чай и сладости.
Пока они собирали чашки, в коридоре послышались шаги, голос Ани.
— Нет, я лучше пойду. Знаете, мне в Твери предлагают работу. Я, наверное, уеду на месяц-другой.
— Хорошая работа, Анечка?
— Нет. Неважно… Соло!..
— Ну-ну, что ты…
Марго чуть не поставила чашку мимо подноса, но вовремя подхватила. Осторожно взглянула на Лару, та печально усмехнулась, подняв бровь.
Когда они вернулись в залу с подносами, Соло сидел рядом с Пашей, оба опять с коньячными рюмками. Марго, налив себе чаю, пристроилась у столика в эркере. Соло и Паша были буквально в двух метрах от нее. Паша говорил полушепотом, но с большим чувством, и Марго совершенно нечаянно переключила на него слух, перестав слышать гитарные переборы, вот как ловят нужную радиостанцию.
— …Старик, ну я же не прошу тебя писать мне панегирики, я же…
— Еще бы.
— Не прошу! Просто напиши, что ты прочел Богдановского. Только это. Правду и ничего кроме правды. Ну?