— Конечно, — кивнул я. — И она, и Юля.
— Боги! Да с ними двоими, мы же сразу в топ пятьдесят войдём! — он даже на диване подпрыгнул.
— Нет, — я покачал головой. — Для того, чтобы войти в пятьдесят лучших, нам как минимум свой данж нужен, а это недёшево. Да и потом, это всё-таки больше формальность, чтобы меньше было всяких вопросов со стороны государства. Чтобы опять-таки обезопасить участников, то есть вас.
— А много народа будет? — спросила Ника. — Я понимаю, что это не моё дело, — она замялась. — Но можно Бояну не приглашать?
— Значит, раз вы в деле, сообщаю, — вместо ответа проговорил я, — в гильдии будет шесть человек.
— Всего? — от неожиданности перебил меня Лёха.
— Дослушай, пожалуйста, — попросил я. — Шесть человек — это необходимый минимум для регистрации. Брать кого-то со стороны я не собираюсь, чтобы вы понимали. Единственная проблема, что нас сейчас пятеро. Я хочу позвать ещё одного призывателя, которого вы не знаете. Он опытный и, как человек, хороший. Помнится, я ему даже жизнь спас. Поэтому надеюсь, что он будет шестым. Если же нет, то предлагаю позвать Витьку Швейка из нашего класса. Он парень тихий, хмурый, но правильный. В фигне замечен не был.
— Кстати, — сказал на это Лёха, — когда все тебя гнобили, он слова не сказал. Тут подпишусь. Я не против.
— Я его не знаю, — ответила на это Ника. — Но вроде про него Юля говорила, что у неё от него мурашки.
— Ничего, привыкнет! — хохотнул на это Лёха.
А я, памятуя про не озвученные мною пока условия регистрации гильдии, хищно ухмыльнулся.
— Раз уж вы в деле, — проговорил я, глядя на них. — Вот вам задание. Регистрация своей гильдии невозможна без названия, флага, герба и девиза. Так что — вперёд, друзья мои. Сочинять!
— То есть как? — воззрился на меня друг.
— Я не умею, никогда не делала, — согласилась с ним Ника.
— Ребят, у меня ещё куча дел, — сказал я, глядя на них. — Понимаете? Ни секунды покоя! Мы сейчас с вами разойдёмся, а я ещё до глубокой ночи, если не до завтрашнего утра буду ими заниматься. Мне некогда просто. Раз уж вы — сердце гильдии. Сделайте, будьте добры.
— А ты хитёр, — прищурилась Ника.
— Хитёр и коварен, — подтвердил Лёха.
— И что у тебя за дела такие? — девушка спрашивала, как будто в шутку, но я видел, что её это действительно волнует.
— Название, герб, флаг и девиз, — повторил я. — Это необходимо для регистрации. Хотя бы примерно накидайте! Тут не надо быть художником. А мне надо заняться, как минимум безопасностью. Где вы видели, чтобы к основателю гильдии всякие сомнительные личности, как к себе домой ходили.
— Ну мы-то ходим, — пожал плечами Лёха, и тут даже Рик не выдержал и засмеялся.
У Миллера и Гроздина в кабинете проходила необычная встреча. Для начала им не сообщили, что к ним должен прибыть высокопоставленный гость. Узнали об этом они только в тот момент, когда дверь кабинета открылась и внутрь с дикими глазами вбежал охранник, который стоял на входе.
Он даже сказать ничего не успел, только пальцем ткнул в потолок.
Вслед за ним вошёл человек совершенно стандартного телосложения, но в явно дорогом, хоть и строгом костюме. Лицо его было знакомо, хотя где и когда его видели, вспомнить было нельзя.
— Здравствуйте, господа следователи, — сказал он сухим деловитым тоном, каким сам Миллер любил разговаривать с подозреваемыми, но тут проскальзывали ещё очень властные нотки. — Меня зовут Илюр Сапега, я — генерал-губернатор. В ближайшее время по величайшему распоряжению его императорского величества, беру на себя дела вашего городского округа и район. Можете меня звать просто губернатором, мне всё равно.
— Очень рады, ваше сия… — начал было Миллер.
— Прошу без этого, — сухо оборвал его Илюр. — Я к вам по делу. О работе вашей наслышан, поэтому будем с вами дружить, — он попытался улыбнуться, но эта самая улыбка больше была похожа на оскал.
— Так точно, — Миллер и Гроздин вытянулись в струнку.
После слов о дружбе от подобного человека можно было ждать чего угодно. От него буквально веяло властью, в отличие от предыдущего мэра. Становилось ясно, что одного слова данного губернатора будет достаточно для того, чтобы любой из стоящих перед ним потерял своё место.
При этом Миллеру показалось, что говоря: «о работе вашей наслышан», стоящий перед ними субъект имел ввиду не совсем то, о чём упоминал напрямую. Это было что-то вроде угрозы, и открытым текстом звучало, как: «я кое-что знаю о вас, и, если вдруг вздумаете упрямиться, всё это всплывёт».