Альбус скоро запустит артефакт, у неё мало времени, а она даже не имеет представления что делать…
Тёплое майское утро наполняло всё вокруг нежным весенним дыханием.
В саду у Дамблдоров неспешно прогуливались две девушки, та что постарше спокойно шагала по мокрой от росы траве, та что помладше шла, низко опустив голову, её плечи переводческих вздрагивали. Они дошли до беседки и сели на скамейку.
Младшая вытерла набежавшие слёзы:
— Я не знаю что теперь мне делать…
— Любовь или долг… Прямо как в романе… — задумалась Мария.
— Настоящая любовь затмевает собой все доводы совести и рассудка, человек придаётся минутному порыву, что довольно глупо. Поэтому, если возникают сомнения, предпочесть любовь или долг, следует выбирать долг в любой ситуации, — заметила Гермиона.
— Гермиона, что за самовнушение?! Может хватит, неужели ты была там счастлива?
— Там? То есть, ты всё знаешь?
— Конечно… Благодаря тебе я сейчас счастлива, ты немного изменила историю…
— А откуда ты знаешь, что было бы?
Княжна усмехнулась, поправила выбившуюся прядку:
— Магические способности русских немного, но отличаются от ваших… У нас большую роль играет язычество, многие обряды до сих пор сохранились. Когда-то на Руси многих ведуний с детства посвящали Навьям — миру мертвых, после этого посвящения они могли многое, например: видеть в воде прошлое, настоящее и грядущее, самые сильные могли управлять стихиями, общаться с умершими, чувствовать изменения в будущем, ну или просто его знать. Это очень страшный дар, он сохраняется во всех потомках этих ведуний, но в ком-то проявляется больше, в ком-то меньше…
— То есть, тебе он передался по наследству? — заинтересовалась гриффиндорка.
— Нет, у меня всё намного хуже… У меня был сумасшедший дядя, который провёл полный обряд посвящения… Давай не будем об этом?
— Хорошо, не будем.
— Ты поступаешь глупо, потому что если возникает ЛЮБОВЬ, то вместе с ней появляется и ДОЛГ… Мы несём ответственность за тех, кого приручили… Поэтому, я думаю, что люди сами строят себе ловушки, придумывают сложные ситуации, а потом стенают, что им нужно сделать правильный выбор… Намного проще слушать своё сердце.
Гермиона тяжело вздохнула и закрыла лицо руками:
— Тебе не надо было выбирать… Ты любишь тебя любят, у тебя здесь рядом друзья, родители, а у меня всё и все там. Я не принадлежу этому времени, не знаю как себя вести…
— Я тебе тут помочь не могу, ты должна сама выбрать свою судьбу. Я в любом случае постараюсь тебе помочь. Единственное, что я знаю точно, так это то, что Гелт тебя любит. Ему будет больно, если ты уйдёшь…
— Я думала, что он вообще не может никого любить…
Мария поморщилась:
— Твои выводы поспешны. Мне пора, Регулус, наверное, уже заждался. Хорошо подумай прежде чем выберешь…
Она резко встала и стремительно направилась к выходу из поместья.
Михаил Долохов ненавидел вставать рано утром (особенно, когда твоя голова раскалывается от количества спиртного, выпитого вчера вместе с Грин-де-Вальдом).
Недавно приобретённый друг примчался вчера к нему и изъявил желание напиться. Пили много напились так, что когда Долохов решил повторить подвиг своего довольно знаменитого предшественника, * возражать Великий-и-Ужасный не стал, он даже нашёл полную бутылку рома и, услужливо, распахнул окно. Но эксперимент завершить не удалось, прибежала дорогая и горячо любимая кузина, отвесила им хороших подзатыльников, закрыла окно и отобрала всю выпивку.
Преодолевая головную боль, шатаясь и держась за перила, он спустился вниз, где в кресле спал Грин-де-Вальд.
Гостиную было не узнать: все разбитые и целые бутылки с выпивкой исчезли, на полу не наблюдалось ни одной соринки, а на столе сиротливо стояли два флакона антипохмельного зелья — Мария потрудилась. Сестрёнка всегда спасала его от опрометчивых поступков. Он ненавидел брата своего отца за то, что он сделал с Мари, дядя хотел «как лучше», но девушке приобретённый дар счастья не принёс, хотя кто его знает. счастлива же она с Принцем…
— И после этого кто-то может говорить, что мы ущемляем женщин в правах… Эх! Надо этих великих деятелей революции с нашим сокровищем познакомить, — в кресле проснулся Геллерт и выпил протянутое Долоховым зелье.
— Да, нет… Никто их не ущемляет, они просто напиться не могут, вот и завидуют нам… — головная боль прошла, и в Михаиле проснулся философ.
Геллерт согласно кивнул и опять заснул, а Долохов решил прогуляться.
Он уже собирался вернуться, как, проходя мимо дома Альбуса, встретил Гермиону Грейнджер, девушка была очень печальная и чем-то подавлена. Вчера Геллерт несколько раз произносил её имя, да и Мария часто упоминала её, поэтому не заинтересовать его она не могла.
— Здравствуйте, мисс Грейнджер. Что случилось с вашим настроение? — ничего умнее он не придумал.
— Здравствуйте, мистер Долохов. Оно осталось в прошлом…
— О, какое у вас своевольное настроение! Не хотите ли пройтись?
Девушка кивнула, похоже она хотела отвлечься или наоборот — высказаться. Михаил девушку не торопил, они тихо шли, скрытые от посторонних чарами невидимости, когда Гермиона вдруг остановилась и подняла на Долохова глаза.
— Почему всё хорошее заканчивается очень быстро? — тихо спросила она.
— Оно не заканчивается, просто мы не хотим его видеть и не можем его удержать.
— А разве возможно его удержать?
— Нет, но мы даже не пытаемся. Мы пытаемся достичь абсолютно бессмысленных высот. Вы, например, пытаетесь всё и всех контролировать, всё знать, за всё отвечать. Это слишком самонадеянно…
— Я просто привыкла и до сих пор не могу перестроиться…
Михаил с жалостью посмотрел на девушку, таких он ещё не встречал, она была какой-то безжизненной, одинокой.
— Не стоит так переживать из-за прошлого…
— Ещё скажите что надо забыть, — горько усмехнулась Грейнджер.
— Забыть у вас всё равно не получится, просто старайся жить.
— Я боюсь… Я сумасшедшая, я рассказываю о себе совершенно незнакомому человеку…
Долохов промолчал — он решил не комментировать сказанное.
— Извините, я наверное пойду…
Гермиона развернулась и быстрым шагом направилась в противоположную сторону.
Часы показывали двенадцать и точно отмеряли секунды, шелестели страницы книги, лежащей на столе. На стуле села девушка и смотрела в окно, невидящим взглядом, её руки сложенные на коленях, подрагивают, а по щекам текли слёзы.
Выбор она сделает… Обязательно сделает, точнее она уже выбрала, осталось сказать Альбусу…
Может быть это её единственный шанс стать счастливой…
А боль утраты со временем пройдёт…
***
Вновь о том, что день уходит с Земли,
В час вечерний спой мне,
Этот день, быть может, где-то вдали,
Мы не однажды вспомним.
Вспомним, как прозрачный месяц плывёт
Над ночной прохладой,
Лишь о том, что всё пройдёт,
Вспоминать не надо.
Лишь о том, что всё пройдёт,
Вспоминать не надо.
Всё пройдёт, и печаль, и радость,
Всё пройдёт, так устроен свет.
Всё пройдёт, только верить надо,
Что любовь не проходит, нет.
Спой о том, как вдаль плывут корабли,
Не сдаваясь бурям,
Спой о том, что ради нашей любви
Весь этот мир придуман.
Спой о том, что биться не устаёт
Сердце с сердцем рядом,
Лишь о том, что всё пройдёт,
Вспоминать не надо.
Лишь о том, что всё пройдёт,
Вспоминать не надо.
Всё пройдёт, и печаль, и радость,
Всё пройдёт, так устроен свет.