Запахи и подозрения к делу не пришьёшь.
Ясно было одно – жена не может принять жизненно важное решение, в первую очередь касающееся меня.
То, что с ней приключилась любовь, я уже понял. Не ясно было её отношение к нахлынувшим эмоциям и чувствам.
Я винил себя, болезненно воспринимал непредвиденную ситуацию, но не видел выхода.
Жена в одиночку боролась с превосходящей силой гормонального бунта, который не желал отступать.
Возможно, она выбирала между мной и им.
Чрезмерно чувствительные женщины, ещё не изменив, лишь испытывая некую неосознанную, не до конца конкретную потребность любить “во грехе”, невольно испытывают раскаяние и жалость по отношению к себе.
И страдают от этого столь сильно, что в отдельных случаях даже решаются на крайние меры.
Знать бы, кто этот таинственный соперник, в каких отношениях он с Софьей.
Сейчас мне важен был не столько факт физической измены, сколько возможность принятия фатального для неё и для меня решения.
Я понимал, что причина её любовной лихорадки кроется в появившейся в наших отношениях пустоте, которую Софья поспешила заполнить яркой галлюцинацией, весьма похожей на серьёзное чувство.
Или это действительно по-настоящему?
Когда и чего я упустил?
К жене я всегда относился в высшей степени заботливо и бережно.
Неужели этого недостаточно для счастья?
Возможно, Софья понимает любовь несколько иначе, вразрез моим представлениям о взаимности, влечении, страсти, потому ухватилась за соломинку, проплывшую в пределах досягаемости.
Разлад в отношениях не возникает внезапно. Он наслаивается тонюсенькими слоями, цементируется год за годом привычной и размеренной семейной обыденностью, превращаясь в подобие брони.
Время способно необратимо сокрушить и развеять в пространстве любую, даже самую плотную материю. Камень точит вода, металл разъедает ржавчина, дерево превращается в труху, а живая плоть в плодородный гумус.
Чего уж говорить о любви, которая по сути своей – цепочка химических реакций, топливом для которых служит возбуждённое вулканического состояния воображение, стимулируемое гормонами.
Через пару лет любая неземная любовь превращается в рутину, вызывает зевоту и скуку.
Мы привыкаем к неторопливо ленивому тлению чувств без доступа витаминов страсти, забываем, что в недалёком прошлом испытывали неутолимый голод, лишаясь даже на краткий миг возможности прикасаться к предмету обожания.
Тогда мы питались непрерывно поставляемой взаимно энергией сладостных переживаний, рождающей мириады стимулов быть предельно счастливыми.
Мыслительный процесс остановился на том, что любовь по-прежнему руководит моими мыслями.
Я готов простить Софью, даже если она… да-да – даже!
Дать жене нагуляться до одури, озвучить возможность одностороннего социального договора, дающего ей право налево?
Как поступить, как вернуть отношениям прежнюю остроту и яркость?
Понятно, что нет, и не может быть ничего вечного, но пылкая влюблённость взрослой замужней женщины, имеющей дочь, совсем не похожа на возвышенные чувства школьницы, неожиданно познавшей радость нечаянного блаженства.
Нам, зрелым дядям и тётям, свойственно пользоваться в принятии решений как минимум целесообразностью и логикой.
– Обоснуй, – попросил я Софью, когда скрывать порочную связь не было уже ни малейшей возможности, – объективные критерии своего поведения. Неужели я настолько плох?
– Нет, нет и нет, – кричала она, обливаясь слезами, – это совсем другое. Я люблю тебя, люблю его… возможно его на чутельную чуточку сильнее. С ним хорошо, с ним безумно интересно.
– Это недостаточный повод, чтобы уйти. Мы притёрлись, превратились в сиамских близнецов, в сложную и слаженную структуру. Разъединение кровеносных сосудов и систем жизнеобеспечения любящих супругов равносильно крушению судна в штормовом море. Ты уверена, что другой мужчина способен к системной интеграции, к симбиозу, к взаимопониманию.
– Не надо этих заумных словечек. Всё гораздо проще. Он прикасается ко мне, дышит поблизости, говорит, а я от всего этого парю в восходящих потоках чарующих эмоций, испытываю трепетное томление… такое… сладкое-сладкое, нестерпимо сладкое.
– Только и всего? Не чуди, родная моя девочка. Это симптомы наркотического опьянения, острого химического отравления романтическими галлюциногенами, специфическая зависимость, самогипноз.
– Пусть так. Я достойна малюсенькой, крошечной такой, капелюшечки безмерного, переполняющего каждую клеточку тела счастья.
– Не могу оспорить. Но, всё это… это всё – сладкое-сладкое, безумное, шальное, мы с тобой проходили. Влюблённость приходит и уходит, а мы остаёмся. Ты уверена, что ваши системные настройки совпадают, что операционный интерфейс, а попросту – совокупность пристрастий, наклонностей, привычек и долгосрочных целей совпадут, сложатся из незначительных, по большей части случайных фрагментов в красивый орнамент?