– Девушка! - позвала ее Алла, и когда та отвлеклась, продолжила, - Пробейте то, что есть.
– А остальное? Хорошо, - нерешительно сказала она.
Расплатившись за покупки, Алла немного помялась. За ней в очереди никого не было, а эти средства ей очень хотелось.
– Девушка, можно я вам вот оставлю, тут даже немного больше, чем они стоят, а вы потом, как программу починят, проведете оплату?
– Не знаю, так не положено… - сомневалась кассир.
– Мне очень нужны эти средства, а искать их в другом магазине у меня нет времени.
Кассир недоверчиво осмотрела покупки дамы, что-то себе прикинула и согласно кивнула. И когда довольная Алла вышла из отдела и села изучать свои покупки, не прошло и пяти минут, как из дверей неуверенно выглянула та самая девица, и увидев Аллу, обрадованно к ней направилась.
– Вот, - протянула она чек и сдачу.
– Анжелика, - прочитала женщина на бейджике, - не стоило, правда. Оставьте сдачу себе, за беспокойство.
– Мне неловко…
– Все хорошо, - улыбнулась Алла и, вытащив чек из под купюр, положила его в пакет с покупками.
Девушка неуверенно развернулась и, все ожидая, что ее окликнут, направилась в магазинчик.
– Какая ответственная, надеюсь ее не будут ругать за такое поведение, - сама себе сказала женщина.
И приободренная наличием чека, направилась по соседним отдельчикам с косметикой и продуктами. Штурм магазина одежды она решила отложить на завтра, или даже послезавтра, когда у нее появится желание изменить что-то еще.
Вечером, когда она принимала ароматную ванну с пеной и аромамаслами, ее не покидало ощущение, что что-то изменилось, что в ее жизни теперь станет по другому. После ванны Алла приводила свои волосы в порядок, подстригла кончики и попыталась сделать хоть какое-то подобие укладки. А когда волосы высохли, то стало понятно, что все старания были не зря, обновленный яркий и привычный для глаз рыжий цвет заставил их загореться, а волнистые локоны выглядели просто восхитительно.
Покрасовавшись перед зеркалом и увидев себя другими глазами, она задумалась, а почему собственно она поставила крест на своей жизни тогда, когда ее Виталик помахал ей ручкой? Что изменило ее жизнь так кардинально? Но на ум почему-то ничего не приходило. Как будто бы что-то просто застилало ей глаза, и она не видела, не хотела видеть, что жизнь-то проходит, и проходит мимо нее.
Ответ крутился на языке, он всплывал из подсознания, но через какие-то доли секунды снова там прятался, и ей все никак не удавалось его зацепить и разобрать…
Обдумывая этот вопрос, Алла начала зевать, ее так резко начало клонить в сон, что она и сама не заметила, как уснула, глядя очередную серию зарубежного сериала. Да и вообще, как так случилось, что она смотрит эти сериалы на триста, а то и пятьсот серий? Ей ведь раньше никогда не нравились все эти мыльные оперы. А точнее, ее просто мутило от одной мысли, что она будет бежать домой, чтоб посмотреть очередную серию, как Дон Педро или еще какой красавчик играет с чувствами несравенной Доны Елизарии или другой молодой, красивой и наивной девицы. На этой мысли ее сознание окончательно погрузилось в объятья сна.
Темнота, не совсем беспросветная, редкие ночные звёзды освещали силуэты, окружавшие ее. Болото, беспросветное, черное болото. Оно было везде, и не было ни одного достаточно большого дерева, чтоб можно было зацепился за него. Все вокруг покрывала ряска, кое-где встречались маленькие клочки травы или невысокие, в полметра от силы высотой, кривые и хилые деревца. Да и ее саму, Аллу, покрывала уже болотная жижа почти по самую грудь.
Женщина вспомнила, как когда-то давно ей снилось, что ее загоняют в это болото, как за спиной воют волки, и зубы клацают вблизи от ее пяток, как она летит в эту трясину и замирает в ожидании нападения, но его не происходит и она просыпается. Это было, кажется, еще тогда, когда она была в замужестве, когда муж еще не признался, что у него появилась другая.
Но вот, кажется, прошла целая вечность, и чуть вдалеке над горизонтом забрезжил рассвет. Точнее, даже еще не рассвет, а утренние сумерки, когда солнце еще не поднялось, но небо уже светлеет, да вокруг становится все видно. Цвета и краски, правда, еще серые и унылые, но уже перестают быть оттенками серого. Не так далеко виднелось деревце, чуть более коренастое, чем его собратья, и Алла двинулась в его сторону. Идти сквозь болотную жижу было неприятно, тяжело, она помогала себе руками, как будто плыла, ноги путались и застревали. Движения были медленными, размеренными, и каждый шаг давался с огромным трудом. Ей все казалось, что вот сейчас она поставит ногу на только что найденный твердый клочок земли, и тот прямо под ногами начнет расползаться, погружая ее все глубже в трясину.