– Или не люб я тебе был? Чего молчишь? Зачем голову морочила? Зачем рассказала, как тебя сосватать?
Она потупила глаза и густо покраснела, что для нее было совсем не свойственно. Нервы у Потапа сдали, он приблизился к ней и навис угрожающей скалой, и тихо, от чего ощущение жути лишь усиливалось, спросил.
– Что ты ко мне чувствуешь и чувствовала? Ответь мне, я хочу знать правду.
– Я всегда уйти хотела, хотела по реке добраться до моря. Но водяной меня не пускал, а потом и вовсе взял обещание, что я далеко не уплыву, пока я еще его русалка.
– Я не это хотел узнать, ты мне правду скажи, - уже немного сдулся кузнечный и стал более спокойным.
– А потом я встретила тебя. Я подумала, что это прекрасно, что ты ко мне питаешь теплые чувства. Но когда мы будем жить вместе, ты поймешь, что я не та, кто тебе нужен и оставишь меня, и я смогу осуществить свою мечту.
– О море? А водяной почему не отпускал?
– Я должна была в воду людей заманивать, а я не хотела, и все строила козни водяному и сестрам, в надежде, что они меня отпустят. И пропадала я надолго лишь в одной надежде, что ты больше не придешь, чтоб я перестала мечтать о свободе, - грустно повествовала Оксана.
– Но почему? - такое откровение сильно задело Потапа.
– Мы не можем быть вместе, у тебя в груди кузнечное пламя, ты быстрый, вспыльчивый, тебе надо все и сразу, ты не умеешь ждать, а если приходиться, то горишь еще сильнее прежнего. А я же дочь воды, я без нее не проживу и дня, я могу долго и монотонно по каплям добиваться своей цели, я затушу твое пламя и мне будет грустно.
– Я почти человек, как и ты, хватит придумывать всякие глупости. Лучше готовься, мы почти прибыли, думай, чем будем заниматься.
– А ты не боишься, что я не вернусь, когда вода окажется близко?
– Это будет уже твой проблемой, – он хитро улыбнулся, как будто бы знал что-то такое, чего еще пока не знала Оксана.
Море приближалось с каждым шагом, и вот они оказались на берегу. Русалка тут же бросилась в соленую воду, и плескалась очень долго, несмотря на то, что было уже холодно.
Море было прекрасно, зеленовато-синяя вода, легкие волны, и теплый ветер с моря, несмотря на то, что вокруг было уже достаточно прохладно. От заходящего за горизонт солнца в небольших волнах играли лучики света, окрашивая их в оттенки красного.
Потап устроился на ночлег, развел костер и приступил к готовке ужина. Оксаны все не было, он, конечно, понимал, что уставшая жить в городе русалка скорее всего просто не хочет выходить на берег, обретя так желанную ей свободу, но он оказался не совсем прав. Вскоре девушка вышла на берег, в руке она держала крупную рыбину.
– Вот, - вручила она ее Потапу, - приготовь ее, я очень голодна.
Он выпотрошил принесенный улов и, нарезав его кусочками, отправил к похлебке, что так аппетитно булькала над огнем. Когда рыба сварилась, остальное в котле уже тоже было готово, и, как он уже привык, он выловил всю рыбу русалке, а себе положил лишь круп и овощей, что плавали в наваристом бульоне.
Окасана переоделась и вернулась к костру. Посмотрев на разделенную еду, она подцепила пальцами еще горячий кусок и положила его в миску Потапа. Он удивленно взглянул на нее.
– Сегодня здесь хватит на двоих, ешь и не спрашивай.
Тихо устроившись прямо на песке, который был уже холодным, но для русалки это не составляло большой проблемы, она приступила к трапезе, ловко выуживая из вареной рыбы косточки и отправляя их в огонь. Потап еще только ополовинил свою порцию, а Оксана уже законила с едой.
Смотреть, как ест муж, ей не хотелось, и она ушла бродить по берегу босиком. Только сейчас и здесь она поняла, как ей не хватало всего этого. Влажного воздуха, шума воды почти у самого уха, даже крик чаек ей был знаком и приятен, хотя откуда в их речке чайки и что они там делают, она всегда задавалась этим вопросом.
При каждом шаге ноги погружались в сухой песок, который неуловимой змейкой струился при поднятии стопы. Там, вдалеке, смешиваясь с шумом прибоя, пели русалки. Они были не такие как те, что жили в реке. Они были другие, они были свободны, они принадлежали сами себе. У них был не хозяин, а отец, любящий и всепрощающий…
Она видела одну, но не решилась с ней заговорить, решив, что это будет не очень прилично. И сейчас, перебирая пальцами песок, она корила себя за стеснительность и за ту нерешительность. Она хотела бы все вернуть назад, и заговорить сразу, чтоб знать, чего ожидать от них. Но время было упущено.
От размышлений ее отвлек Потап.