— И чё там? Че за план? — в тон ему прокричал Алекс.
— Полковник на транспорте уходит продолжать выполнять важное задание, а мы с тобой остаемся героической группой прикрытия!
Алекс видел, что подавленные их огнём стрелки на маяке притихли. А летящий на полном ходу катер держит курс на середину прохода и не собирается причаливать к площадке что бы забрать его и Макса. Полковник просто беспрепятственно покидал бухту.
Почему-то ему не стало сейчас страшно. Почему-то ни гнев, ни разочарование не вспыхнули в сердце. Алекс и сам не смог бы объяснить причины такого равнодушия. Вероятно, то что он делал сейчас рука об руку с Максом, спецом высокого класса и под управлением Колуна, личности вообще легендарной, настолько ему нравилось, что мысль о том, что он окажется сейчас без шанса на спасение, что ему придется противостоять такому количеству врагов, остановить которых в принципе невозможно, его не волновала.
Автомат выплëвывал на бетон десятки стреляных гильз, воздух вокруг гремел, раскалился и пах порохом, на голову сыпалось битое бетонное крошево от впивающихся в стену маяка пуль и Алексу казалось что таким и должен быть мир вокруг настоящего мужчины, таким должен быть его мир. И потому его работа сейчас вести огонь, а не думать о том, что будет дальше и удастся ли ему спастись.
— Я пустой, — закричал Макс, — дай ка ствол, — и он потянулся за одним из АК, которые Алекс установил рядом.
— Ну что, брат, давай теперь думать, как нам дальше быть, — весело глянул он на напарника.
— Глянь-ка, — Алекс вдруг указал на катер, — чего это он?
Катер Колуна, уже вышедший в открытое море, вместо того что бы лететь как можно дальше от маяка, разрывая дистанцию, вдруг заложил крутой вираж и обойдя площадку маяка сбоку, лихо, но аккуратно причалил, стукнув бортом о бетонную стену.
Алекс и Макс прекратили огонь и замерев следили за тем, что будет дальше. А дальше один за другим раздались три оглушительных хлопка и площадка осветилась ослепительными вспышками. Вскрикнув от неожиданности, диверсанты зажмурились, спрятавшись за бруствер. К счастью свето-шумовые рванули за стеной маяка и внутри пулемётной точки, поэтому вспышки не смогли ослепить их, но эффект зайчиков они поймали приличный.
Сидя за бруствером, жмурясь и матерясь, они провели секунд двадцать. Это время со стороны маяка Волнолома доносилась частая, заполошная пальба. Потом шум выстрелов внезапно умолк и в наушниках раздался голос Колуна. Полковник дышал тяжело:
— Спайди, Алекс! Приготовится к эвакуации. Буду через две минуты.
……………………………………………………………………………………………………………….
Открытое ночное море было безмятежным и прекрасным. Свет звёзд ломался в невысоких чёрных волнах. Монотонно тарахнел мотор и сердце Алекса наполнялось эйфорией. Море всегда так действовало на него: умиротворение приходило даже без особого повода, просто от того, что долго смотришь на жизнь этого огромного старого и наверное очень мудрого водного мира.
Сколько всего видело это море? Сколько счастья и горя, сколько самых разных людей и может быть даже других фантастических существ… Что заставляет его бушевать и бесноваться и почему сейчас, когда жизнь погружается в хаос, оно остаётся таким спокойным? Адреналин отливал и на тело наваливалась непомерная слабость. Алекс не сопротивлялся ей. Зачем? Он заслужил отдых. Он всё сделал правильно. На глазах этих профи он выполнил всё, что от него требовалось и поэтому сейчас они все живы и они в игре.
Было немного досадно что всё таки рядом со спецами он явно выглядел зелёным и молодым. Еле вывез переход до города через горы, залип над этим раненым патрульным и запаниковал перед подходом БМП. И теперь валяется на корме без сил, тогда как его товарищи собраны и спокойны, как и два часа назад, когда они только заходили в ночной город.
Хотя если внимательно присмотреться к Максу, спокойным его лицо было не назвать. Он сидел мрачнее тучи и не проронил ни одного слова с тех пор, как они запрыгнули на борт катера. Хотя ведь даже в ту минуту когда он решил, что им придется остаться на причале, принимать бой со всем гарнизоном, помахав рукой Колуну, он был весел и бесшабашен. Казалось бы, Максу вроде не за что себя корить. Однако чувство вины поедало разведчика.
Когда он заговорил с Алексом о том, что, по его мнению, задумал Колун, он позволил себе не просто слабость и сомнение в командире, он выпустил эти гнилые мысли наружу, он выплеснул их на боевого товарища! Он мог, да что там — мог, он пытался заразить ими Алекса! Он по сути клеветал, подрывал авторитет их командира!