Не поторопился ли он доверится странному старику, не стал ли на старости лет падок на всякие мистические концепции, которые с помощью красивых религиозных легенд объясняли всю несправедливость этого мира.
А что? Может и стал! Может быть ум старого офицера перестал находить рациональные объяснения всем кошмарным проявлениям человеческого зла и подлости, с которыми он воюет уже без малого 40 лет. Воюет без перерыва и практически без результата. Не мудрено начать искать ответы в мире мистики. Сергей Иванович не раз прислушивался к себе: есть ли ещё порох в пороховницах? Не утомился ли он от этого бесконечного боя? И всегда потом отвечал себе уверенно: нет, от боя он не устал. Напротив, это труд поддерживал в нём жизненную силу, а каждая малая победа придавала смысл всем усилиям и рискам.
Но вместе с тем, все чаще давала знать о себе и тревога. Та, что часто приходит к человеку, посвятившему всю жизнь одному делу. «А что будет после меня? Что если я не смогу, не успею победить при жизни? Кто вместо меня будет сдерживать всю эту нечисть, которая плодится, как ни в чем не бывало?» Когда в очередной раз убедительного ответа от самого себя Колун не получал, приходила мысль о последнем бое. Прям как в песне. Хотелось дать его кому то такому, самому главному, что ли. Тому, что варит всю эту гнусную кашу в котле, из которого выпрыгивают все эти черти полосатые, которых он, полковник Дуванов едва успевает зачищать.
Операция на Украине стала для полковника таким боем. Так он сперва решил. Но эта война поразила его воображение. Враг, который сначала обрёл черты и адрес, внезапно оказался химеры и исчез, распался на множество таких же как он негодяев и стал недосягаем для рук и оружия полковника. Этот враг выставлял вместо себя либо, совершенно ошалелый от ужаса «мирняк», либо задуренных страхом и ложью пацанов и мужиков с русскими лицами. Не они, ох не они были целью Дуванова.
Погруженный в работу целиком, он все-таки не мог избавится от мыслей о странности этой войны. Он был солдат, ему нужно было понимать, как выглядит и где находится противник, но понимание это было слабым. Держало одно: он видел рядом своих. Это давало четкое ощущение на чьей он стороне.
Первый год войны он активно работал на передке. Перемещался с небольшой группой по разным участкам фронта и в составе различных ДРГ выполнял особо важные задания. Было всё понятно и правильно. Мысли были заняты оперативным тактическим планированием, а организм, взвинтив все свои механизмы, работал в таком режиме, который полковник любил. Режим боевой готовности, сменяемый отдыхом, когда спишь, как в детстве, без снов, сомнений и задних ног. Затем, когда пошли ощутимые потери среди специалистов его класса, командование перевело Дуванова в тренировочный центр под Новочеркасском. Начались бесконечные месяцы тренировок. Он готовил тех, кто уходил на войну, а сам оставался в тылу. Пришли ночи с тяжёлыми мыслями и плохими снами.
Среди прочих, был один повторяющийся. С высоты птичьего полета полковник наблюдал хорошо укреплённый объект. Длинное этажа в два здание, выглядящий как современная фортификация, охваченная с фронта двумя извилистыми рядами окопов, а сзади подпираемое длинной невысокой горной грядой. В окопах копошились бойцы, в капонирах между линей окопа и забором, опоясывающим территорию около здания, урчали дизелями танки. Колун с пробуждением не забывал картинку из сна, но никак не мог вспомнить где в прошлом он мог её видеть. По всему выходило, что нигде. Ещё одна странность без объяснения.
А потом, когда Сергей Иванович только-только решил, что внёс для себя ясность во все вопросы и определил свою роль в этой войне, пришло время хаоса. И линия боевого соприкосновения перестала быть длинной, ломаной линией, идущей по западной границе его страны. Она превратилась во множество коротких, рваных непонятных отрезков. Война вдруг развернулась, вспыхнула со всех сторон. Теперь эти отрезки, эти линии боевого соприкосновения, как резаные раны исчеркали, искромсали все тело его Родины. Не только западные края, соседствующие с историческими врагами, но и Урал, Сибирь и Дальний Восток были охвачены междоусобными войнами, словно вдруг обрушилось средневековье, перечеркнув все достижения цивилизации, разрушив все принципы и институты власти.
Для него, для офицера, было необходимо ощущение фронта, понимание и знание противника. И так же было необходимо осознавать всю картину в целом. Когда же целое не просто развалилось на куски, но ещё и сползло в мутные воды реки перемен, Сергей Иванович совершенно запутался. Раньше он иногда говорил себе: «Вот брошу всё и пойду к Башкиру!» Теперь и этот «запасной аэродром» серьезно лихорадило.