— Там бандиты с оружием!
— Машины отжимают! Убивают всех подряд!
— Грохают любого, кто тачку не отдаёт!
— Беги пока они сюда не пришли, — пробегая мимо машин, прокричали двое парней, один из которых придерживал разорванную в кровь руку.
Марина выскочила из машины и встала, оглядывая ловушку в которой оказалась. Спереди и сзади — машины, по бокам заборы частной застройки, чуть дальше стены офисных центров. Нужно хватать что-нибудь из кузова и бежать! Куда? Только назад, ведь впереди стреляют! Но что она успеет вытащить за считаные минуты?
Тут Марина обратила внимание на группу ругающихся людей в соседнем ряду. Двое мужчин, трое женщин и дети.
— Как мы всё это бросим? — указывала на синий минивэн темноволосая девушка, — куда мы с детьми без еды и воды⁉
— Если сейчас не уйдем, нас просто тут всех порешат, Вика! — высокий с зачесанными назад темными волосами мужчина схватился руками за голову.
Еще одна, молодая и полноватая женщина прижимала к груди малыша, рыдающую девочку, и затравленно переводила взгляд с одного кричащего на другого. Она явно хотела бежать, но видимо не решалась сделать это без своих. А свои тянули друг друга в разные стороны и так же орали, испуганно глядя в сторону перекрёстка.
В этот момент Марина искренне порадовалась, что она сейчас сама, без сына. Страх за Димку в такой ситуации наверняка так же сковал бы все мысли, превратил в глупую испуганную самку. Сама она после недавних событий всё ещё чувствовала себя какой-то бесстрашной и решительной, словно кровь избавила её от моральных тормозов.
— Эй, ребята, — прокричала она, подбегая, — думаю, я смогу их остановить! Не придется ничего бросать! Просто помогите мне.
Люди, хватая за руки детей уже собирались бежать, но увидев дробовик в руках Марины, остановились в нерешительности
— Как? Что надо делать⁉ — торопливо спросил второй мужчина в группе с аккуратной русой бородой.
— Спрячьте детей и укройтесь за моей машиной! Я встречу их, первых, кто прибежит. Вам нужно будет забрать у них оружие! Сможете⁉
— Забрать оружие? — испуганно переспросила полноватая.
— С тел забрать, — уточнила Марина, — с трупов! Прячьтесь!
Люди бежали от перекрёстка мимо их машин уже большими группами. Обламывали зеркала, падали под колеса, запрыгивали на капоты. Матери тащили визжащих детей, мужчины матерясь толкали друг друга.
Марина уселась за руль и уложила оружие на колени. Палец правой руки она положила на спусковой крючек, а левой ухватился за руль.
«Что ты дура делаешь⁉ И сама сейчас тут сдохнешь и людей за собой потянешь! Надо было бежать с тем, что есть! Да хоть с этим ружьём! Всяко жива бы была! А сейчас что? Кто там? Сколько их⁉ Продырявят тебя, пукнуть не успеешь!»
Ещё не выветрившаяся до сих пор ярость спорила в Марине с голосом разума.
«То-то и оно, что даже не знаешь сколько там кого и вообще, а уже дëру дашь! И весь клад просто так тут бросишь⁉ А вдруг там пара придурков с газовыми пистолетами! А у людей просто от страха глаза как всегда велики!»
Она даже не успела удивится тому, как быстро те люди у минивэна послушали её, согласившись на сумасбродный план неизвестной женщины с дробовиком. В тот момент затея казалась Марине единственно верной.
За последними убежавшими на дистанции метров 30 быстро шли три человека. Двое в ряду где стояла машина Марины, один в ряду с синим минивэном. Все трое держали в руках пистолеты и ловко скользя между автомобилями, обшаривали стволами салоны. Видимо задача была разом овладеть огромным автопарком и всем его содержимым. Потому автовладельцев просто выгоняли из кабин, без задержки убивая тех, кто не схватывал на лету условий выживания, тупо цепляясь за своё добро. Марина заметила, что её машину бандиты оценили издалека и не особо обращая внимание на остальные легковушки, поспешили к заветному внедорожнику.
Увидев лицо приблизившегося к ней бандита, Марина почувствовала, как самообладание вдруг начало покидать её. Глумливая рожа, упивающаяся своей минутной властью, выражала совершенно ясный настрой. Люди, стоящие на пути, это не тонкое божественное творение со сложной духовной системой чувств, а кусок мяса, который можно и нужно убить. Потому что видеть, как кто-то падает, ломается, стонет — это весело. Видеть, как кто-то становиться скулящей тварью, перестает быть тем, кем был раньше, до твоего появления, это круто. Если при этом эта тварь исполнит что-нибудь занятное: заноет перед смертью или забавно кувыркнется, расплёскивая мозги из новой дырки в башке, то вообще — красота.