Делая вид что не придаёт смысл услышанной глупости, Виктор продолжил шагать по комнате, генерируя способы решения поставленной перед ним задачи.
— Нет, нет. Я лететь, конечно не могу, это решительно не возможно, — пробормотал он и сделал жест рукой, будто отсылал надоедливого ребенка, мешающего мыслительной работе отца, — нам нужно найти для вас другого человека и другую машину.
Колун с любопытством наблюдавший за этим театром, наконец хлопнул себя по коленям и поднялся.
— Алекс, подготовь его. Я начну работать.
Пилот тут же остановился, взволнованно и непонимающе уставившись сперва на двинувшегося к нему чиновника, затем на старого офицера:
— Что? Что вы имеете ввиду? Что вы собираетесь делать? К чему меня нужно готовить⁉
Вместо ответа Алекс быстро шагнул ему за спину и коротко ударил ногой в подколенный сгиб, тут же прихватывая за левую руку.
Виктор рухнул на одно колено и завыл от боли в заломленной руке.
— У меня нет времени на весь этот цирк, — твердо сказал полковник, — Вы меня не услышали. Решили валять дурака. Значит мы вернемся к разговору через 10 минут после того, как вы придëте в себя обгаженный и облеванный.
В руке у полковника появился шприц-тюбик.
— Ребята! Да кончайте вы! Лёха, ну ты чего! Ну ты же знаешь меня! Ну чего я врать буду что ли⁉
Алекс потянул руку вверх и Виктор изогнулся, подставляя плечо под укол.
— Ну ладно! Ладно! — закричал пилот, — не надо! Не надо! Я сделаю всё что нужно!
Полковник отступил на полшага, а Алекс отпустил заломленную руку:
— Что нам нужно, Виктор, я уже сказал. Тебе осталось принять, что сделаешь это ты. Сделаешь быстро и на своём самолёте.
Лицкевич, понял наконец, что попал и попал накрепко. Отчаяние от разрушенных планов накатило вместе со злостью на себя, затеявшего все свои гнусные интриги. Именно его игры, он понимал это сейчас очень отчётливо, привели его в эту комнату к сумасбродным фанатикам.
— У меня тут жена и дочь, мужики. Ну не могу я их оставить! Не могу я лететь без них…
— Виктор, поверь, здесь им будет гораздо спокойнее, чем рядом с тобой. А чем лучше ты сделаешь свою работу, тем быстрее вернешься к семье. Запомни это и больше мы не будем возвращаться к этим моментам. Нам нужно обсуждать дело.
Теперь Лицкевич принялся вспоминать все подробности, касающиеся аэропорта с множеством мелких деталей. За прошедшую неделю, готовя самолёт к вылету, он трижды был в аэропорту. Всегда лично присутствовал на всех важных предполётных подготовках: техосмотрах, заправках погрузка или ремонтах. Он заметил, что территорию охраняет немного солдат. Смог вспомнить три стационарных поста по периметру и пара патрулей. Он вспоминал близлежащие объекты, здания администрации, банки и торговые центры. Их охрану и подъездные пути. Рынки и магазины, у которых в разное время толпится больше или меньше народа. Дорожные развязки и степень из загруженности.
Когда власть в городе однажды пропала и на улицах начался беспредел, почти все дороги, как это было в других городах, скоро встали, намертво заклиненные пробками. Военные не быстро, но жестко решили этот вопрос, расчистив проезды бронетехникой. Хозяева сминаемых траками мышин бегали вокруг, кричали, матерились и плакали. Люди надеялись, что когда скоро всё наладится, движение восстановится и они вытащат из плена свои автомобили. Однако мехводы бронемашин не отступились. Запершись в своих стальных монстрах, они не шли на уговоры несчастных владельцев авто и упрямо выполняли полученный приказ. Измятые, изуродованные кузова выталкивались на обочины, освобождая проезды.
Вскоре основные городские магистрали были очищены. Улица Ленина, идущая от Сочи через Адлер к таможенному посту с Абхазией. Улица Мира и Краснополянское шоссе, соединяющие город с курортом Красная Поляна. Теперь по ним мог беспрепятственно передвигаться транспорт армейцев или спец автомобили городских служб.
Гражданский транспорт ездить по ним права не имел.
Среди прочего стало известно, что на большой, завитой в несколько хитрых узлов развязке улиц Мира и Ленина дежурила бронемашина. Не то БМП, не то БТР, Виктор не разбирался.
Это было интересно. Настолько, что Колун ухватился за этот факт как за возможность. Посоветовавшись, Алекс, Макс и полковник решили, что эту возможность надо брать за основу плана. Как и план в порту Туапсе он был не хитрым и не выдержал бы никакой критики. Но другого у группы не было.
Алекс, знавший город, должен был аккуратно вывести группу с ящиками к зданию «Водоканала». Контора находилась в ста метрах от развязки и имела отдельный выезд на неё. Это позволяло в нужный момент быстро оказаться рядом с дорогой и грузится в транспорт. Транспортом должна была служить бронемашина, которую захватят Макс и Колун. После того как груз и вся группа окажется на борту, машина очень быстро проходит по улице Ленина 2,5 километра и врывается на территорию аэропорта в районе грузового терминала, то есть, как раз к стоянке Фалкона. Затем груз и группа перебираются на борт самолёта и все благополучно взлетают.
— Делов то, — проговорил Алекс, разминая правое ухо.
— Реально. Сделаем, — согласился Макс.
— По моим прикидкам, начиная от захвата машины, всё должно занять не более 10–12 минут, — начал прикидывать вслух детали операции полковник, — Минута — взять броню. Две минуты, крутанутся на кольце, подобрать мужиков с минами на «Водоканале». Пять минут — дорога к аэропорту. Две минуты — грузимся на борт.
Чиновник хмыкнул:
— Лихо, конечно.
— Да, нужно что бы так все и получилось — лихо, — менторским тоном заявил Сергей Иванович, — без перестрелок, шума и потерь. Тогда никто не успеет отреагировать и начать нам помешать.
Глава 31
«Группа Колуна. Угон Фалкона»
Начали в одиннадцать вечера. Алексу требовалось около сорока минут, что-бы добраться до своей группы от закрытого кафе, внутри которого они уговаривали Лицкевича к сотрудничеству.
Дядя Женя, Сурен и Коля дожидались его у небольшого пешеходного тоннеля, ведущего от пляжей к городским кварталам.
Город растянулся вдоль моря длинной, около семи километров полосой пляжей, отделённых от застройки линией железной дороги. От пустующих теперь береговой полосы к улицам вели многочисленные подземные переходы, пробитые под высокой насыпью по которой пролегала «железка». Никто не нежился на солнце, никто не встречал у моря закат. Обитатели города решали острые вопросы обеспечения жизни. Потому, когда катер причалил к безлюдному пирсу, свидетелей этому событию практически не было.
Дожидаясь Алекса, Коля и Сурен оббежали прилегающие кварталы и нашли неподалёку строительный магазин. Сурен, юность которого проходила на улицах шальных 90-х умел творить чудеса с помощью обычной монтировки.
— Любой навесной замок, Колëк, любой, приговаривать он весело, коротким и резким рывком выбивая дужку из тела замка, главное понимать, где приложить усилие и выбрать правильный вектор. Это они снаружи такие массивные. А внутри в них все детальки запирающих этим механизмов крошечные.
Из подсобного помещения магазина они укатили три грузовые тележки. Конечно, волочить через улицы на таких устройствах ящики по 150 кг было не самым лучшим решением, но с другой стороны это выглядело бы как обычное воровство. Наверняка в городе не одни они по тихому вскрывали магазины и главное тут было не попасться на глаза армейским патрулям, а прохожие врядли станут придавать внимание компашке мужиков, волочащих тележки не пойми с чем.
— Вот мы же сейчас по сути грабанули магаз. Так же, Сур? Николай не мог отделаться от ощущения неправильности происходящего. Вернее, он понимал, как всё устроено в жизни и его не шокировало то, почему всё что создавалось людьми для честной и справедливой жизни, вдруг стало разваливаться в считаные недели. Он не понимал почему те люди, которые должны были своей волей и действиями удержать всё в равновесии, куда-то пропали. Остались только те, кто тонет и спасает сам себя и те, кто помогает другим утонуть. А такие как он, как Алекс, как Сур, в диком меньшинстве и вынуждены играть по правилам этого обезумевшего мира. Николай был, что называется, честным предпринимателем. Так сработали, наверное, советские книжки и фильмы, школьные учителя и родители послевоенной закваски. Это — правильно, хорошо. А вот это — неправильно, гадко. К сорока пяти годам он обладая репутацией умного и порядочного мужика имел много знакомств, которые позволяли ему делать очень эффективные ходы в бизнесе. Но часто это были нечестные ходы. По отношению к конкурентам, к клиентам, к государству. Тогда от этих ходов он отказывался, даже если это было в ущерб делу. Однако быть честным с самим собой ему нравилось больше, чем зафиксировать просто ещё один выигрыш в сделке.