— Курочки? — отшатнулась соседка. — Всходят?!
— А почему зелёные? — донеслось из толпы делегатов.
— Дык… — растерялся Измаил Петрович, разом утратив городское красноречие. — На грядке же всё поначалу… зелёное. Поспеют.
Соседи зависли в когнитивном консонансе.
Лупоглазая «курочка» выпростала из земли длинное крокодилье тельце, расправила перепончатые крылышки и жалобно замяукала.
Гарри Поттер и Глаз Гора
Когда Гермиона Грейнджер не появилась на следующем уроке, стало понятно, что она опять ушла реветь в туалет для девочек.
Любому терпению есть предел. Даже Гарри последнее время раздражали вопли Драко Малфоя: «Грязнокровка! Грязнокровка идёт!»
В этом году Малфою особенно не везло с учёбой. И как только ему доставались очередные «минус пять баллов Слизерину», он с яростью набрасывался на учеников из семей маглов. Грязнокровки в Хогвартсе всегда успевали лучше, это просто бесило Драко.
— Может, поревёт и успокоится? — шёпотом спросил Рон.
Они с Гарри, как могли, заступались за Гермиону, но Малфой просто осатанел после того, как профессор Снегг признал его доклад о зельях из мокриц совершенно безграмотным.
— Не успокоится, — прошептал Гарри, доставая из кармана круглый белый камушек с чёрным отверстием.
— Что это? — удивился Рон.
— Глаз Гора. Когда-то бог Гор дал проглотить свой глаз отцу, чтобы воскресить его. И глаз превратился в камень, способный каждому ответить на жизненно важный вопрос. На единственный. Гермиона спросила, прекратят ли когда-нибудь в Хогвартсе ненавидеть грязнокровок?
— И что? — встрепенулся Рон.
— И камень ответил — «никогда»!
— Жалко Гермиону, — посочувствовал Уизли. — Хотя она, конечно, и задавака.
Друзьям, разумеется, даже в голову не пришло, спросить волшебный камень, ЗА ЧТО грязнокровок так ненавидят в Хогвардсе?
А проблема не стоила не то что магического Глаза — яйца перепёлки. Дети маглов до поступления в магическую школу успевали научиться считать и писать в обычной, магловской. А юные волшебники начинали осваивать грамоту только в Хогвардсе, когда им исполнялось одиннадцать. Понятное дело, что и почерк у них был безобразный, и ошибки висели на свитках гроздьями. Ведь уроков чистописания здесь просто не было, не говоря уже про математику или английский.
Гарри Поттер посмотрел в чёрный каменный зрачок и бросил Глаз Гора в карман брюк. Там камушек и пролежал до конца очередной, восьмой книги о Гарри Поттере, так и не написанной Джоан Роулинг.
Колченогая
Её так бабушка назвала. Мы и слова-то такого не знали.
Кто не мечтал в детстве быть особенным? Чтобы имелось у него нечто такое, чего нет у других? И мы ужасно завидовали этой колченогой. Ведь у неё одной эта особенность была. Пусть непонятная нам, но та, что замечали взрослые. Ну мы и разозлились: «У-у, Колченогая!»
К ужину запахло жареной картошкой. Мы очень любили поджарки. Ведь в поджарках — карамелизуется сахар, а все дети — сладкоежки.
Сновали вокруг бабушки, глотали слюну… Но знали: пока свет не погаснет — ужина не видать. Еду сторожит страшная Тень-на-свету.
— Не ругайте тень, — предупредила бабушка. — Это она делает нас одинаковыми, а значит, сильными.
Та спросил:
— А что значит — колченогая? Не такая, как мы?
— Не такая, — согласилась бабушка.
— А положено — одинаково! — сердито крикнул Ра. — Нельзя, чтобы не как все!
Но бабушка сказала:
— Цыц! Жизнь не спрашивает, а смерть — равняет!
И мы прыснули в угол. И прямо-таки наткнулись на Колченогую.
Надо же, особенная нашлась! Все бегают ровно, а она выпендривается! Может, и Тени не побоится?
— Хочешь картошечки, Колченогая? — спросил Ка. — Вон там возьми!
Все замерли — поверит или нет?
А Колченогая послушно поковыляла на свет. Она же только вчера у нас объявилась. Может, даже и не слыхала про Тень!
Запах картошки стал нестерпимым. Так ли страшна тень, как о ней говорят взрослые?
А Колченогая всё ковыляла себе тихонько. И вдруг — два тёмных пятна появились над и под ней! Они были, как ловушка, капкан!
— Аааа..!
В ужасе дрожим и жмёмся друг к другу плотнее.
Но где же Колченогая?
— Вон она лежит, — бурчит Ны. — Тень не взяла её, только сделала плоской! Теперь про неё неделю судачить будут!
Выглядываем тихонько. Маленькое тельце распласталось там, где скоро пройдут ночные пути. Взрослые будут разглядывать его, дети станут шептаться.