Вышли на улицу, их окутало густое марево летнего вечера. Дошли до парка, где было чуть прохладнее и свежее. Собаководы, как всегда, вели неспешную и монотонную беседу. Удивительно, но это повторялось каждую прогулку, даже темы бесед, даже отдельные слова. Но они были этим вполне счастливы. Василий не стал, как обычно, присоединяться к ним. Впечатление красивой жизни, полученное во время сегодняшней встречи с Жераром и Оксаной, делало все остальные события дня, да и всей прошлой жизни, просто скучным серым фоном. «Никогда, никогда я не попробую той жизни, которую они считают обычной для себя», — стучало у Василия в висках. В этот момент его окликнул кто-то из собаководов:
— Вася, посмотри, что твой кобель учудил!
— Данко, нельзяяя, фуууу! Вот скотина! — Василий даже руки опустил.
Пёс лежал на спине и с наслаждением елозил по траве. Это означало, что он валяется в дохлятине. Делал он это из соображений собачьей гигиены, или повинуясь другим, непонятным человеку, инстинктам. После таких процедур Данко источал омерзительный запах, настолько тошнотворный и стойкий, что не помогали никакие моющие средства. Остерегаясь прикасаться к своему питомцу, Василий взял его на поводок и повёл домой. Данко гордо вышагивал, а Василий не знал, куда деваться от стыда перед подозрительно принюхивавшимися и косящимися на них встречными прохожими.
Они уже подходили к проезжей части, когда Василий увидел знакомого и повернулся, чтобы поздороваться. В этот момент раздался истошный крик, а мгновением раньше он почувствовал рывок поводка. Поняв, что не сможет удержать Данко, выпустил поводок из рук. Какая-то мамаша с криком бежала к дороге, и Василий, посмотрев в её сторону, понял, что вот-вот произойдёт трагедия. Малыш лет трёх, воспользовавшись тем, что его на минуту потеряли из виду, решил поиграть на проезжей части. Он сидел на асфальте посреди шоссе и катал по нему игрушечную машину, и вид при этом имел самый безмятежный и счастливый. Прямо на него мчался автомобиль, неожиданно вывернувший из-за поворота. Это был гружёный самосвал. Шофёр при всём желании не успевал затормозить. Слева от него — поток встречных машин, справа — детская площадка с большим количеством народа. Малыш был обречён. Он не связывал гудок грузовика и истошные крики толпы с опасностью. Колёса огромной машины отделяли от ребенка считанные метры… В это время и появился Данко! Он успел! И в последние секунды мордой выпихнул малыша из-под колёс, а сам занял его место.
Грузовик затормозил лишь метров через двадцать. Шофёр, убедившись, что ребенок жив, сидел и отирал холодный пот со лба. Счастливая и уже оправившаяся от шока мамаша обнимала перепачканного в грязи сына. Кто-то показывал ей рукой в сторону Василия и Данко, что-то объясняя.
Но Василий этого не замечал, он склонился над собакой и что-то говорил изувеченному псу. Данко был так расплющен колесом, что в некоторых местах из-под шерсти торчали сломанные кости. Под ним образовалась лужа крови. Страшное зрелище. Но голова была цела, и пёс ещё дышал. Василий положил его морду к себе на колено и погладил по выпуклому упрямому лбу. Данко почуял запах хозяина и посмотрел на него преданными глазами, в которых уже угасала жизнь. Он попытался лизнуть Василию руку, но не успел. Из пасти вытекла струйка крови, пёс несколько раз дёрнулся и умер.
Василий скинул с себя куртку, положил на неё собаку и отволок Данко в сторону, на газон. Вокруг стала собираться толпа зевак…
Знакомые собаководы помогли отнести Данко во двор дома. Плачущая мать принесла из квартиры собачью подстилку и большой кусок целлофана, чтобы кровь не запачкала машину. Данко положили в багажник соседского жигуленка, вывезли за город. Василий сам выкопал яму поглубже, чтобы звери не разрыли, и, последний раз взглянув на то, что осталось от молодого сильного пса, опустил Данко в могилу. Туда же он кинул поводок, мячик, которым пёс играл дома, и ни разу не использованный намордник.
Вечером мать все плакала и вспоминала Данко. Василий лежал на диване в своей комнате при выключенном свете. Слез у него не было. Зато была в душе глухая тоска, которая тяжелее слёз. В этот момент весь мир сузился для Василия до размеров его взаимоотношений с Данко. Перед мысленным взором снова и снова вставали события недавнего прошлого. Вот Данко — маленький щенок, у которого смешно разъезжались по линолеуму лапы. От него и пахло-то по особенному, по щенячьи. Затем пёс-подросток, с которым они гуляли часами, а потом усталый и счастливый Василий наблюдал, как Данко грызёт свежую кость, зажав её между лапами. В нём уже угадывались пропорции взрослой, сильной собаки. А вот Данко тащит его на лыжах, или просто бежит, набрав сумасшедшую скорость, и тормозит в нескольких сантиметрах от хозяина, грозя сбить его с ног, но никогда не сбивая. Всё это ушло навсегда. Василий смутно понимал, что в его жизни только что трагически завершился какой-то важный период, и ему предстоит вынести из всего этого урок.