Рейн, друг Ашен, закончил квенсен, его перевели в боевую часть, а Дэйм сразу поступил в школу разведки. Иногда по выходным они вдвоем приезжали в квенсен. Рейн - к будущей невесте, а Дэйм… к сестре, наверное. Но общаться они предпочитали "всей компанией" - Рейн, Дэйм и три подруги, Ашен, Дана, Ивик. Лишь иногда Ивик замечала, как Дэйм смотрит на Дану - украдкой, и в глазах то ли восхищение, то ли тоска. Как бросается к ней, если вдруг нужна помощь.
— А тебе нравится Дэйм? - как-то напрямик спросила Ивик. Дана пожала плечиками.
— Ничего… только надоедливый немножко.
Ивик вздохнула. Ей нравился Дэйм. Она находила его почти совершенством. Нет, она не была влюблена. Она не стала бы страдать по этому поводу. Ивик подозревала, что наверное, и не способна ни в кого влюбиться. Но Дэйм был прекрасен. Как и Рейн, впрочем, и многие мальчишки. Ивик никогда не сказала бы о нем "надоедливый". Или вообще хоть что-то плохое. Он был красивый, высокий. У него были крепкие, сильные руки, блестящие серые глаза. Он был гэйн. Такой же, как все они. Он был хорошим солдатом. Еще и в школе разведки, а это все-таки элита гэйнов. Но и Рейн тоже хорош. Да и большинство мальчишек в сене ей нравились. Ей вообще нравились мужчины. В них было что-то необыкновенное. Такие же люди - и как бы совсем другие. Гораздо сильнее, крепче, и пахли они иначе, и что-то в них было невыразимо иным. Ивик не могла бы этого объяснить. Вроде бы, и девчонки умели воевать, в Медиане вообще разницы не было ни малейшей, да и на Тверди - разница небольшая. Вроде бы, девчонки были ничуть не глупее, даже, как правило, лучше учились. Только мальчишки - они другие совсем, и это так чудесно по сути. "И сотворил Бог человека, мужчину и женщину сотворил их".
Но все это не относилось к самой Ивик. Она знала точно, что никогда и никому не понравится. Диссе права - не хватает женственности. Девчонки старались хоть для вечеринок накраситься, сделать из короткой квиссанской стрижки хотя бы подобие прически, носили самодельные сережки и бусы. Ивик тоже пыталась это делать, но по-настоящему не умела, и это ей было неинтересно. Какой смысл? Она все равно не женственна. Не красива. Ее просто не любят. Ивик не огорчалась по этому поводу. Главное, есть подруги, да и в сене к ней относятся неплохо. Она давно привыкла быть хуже других.
Но если бы кто-то из мальчишек вот так смотрел на нее! Да она бы все отдала за него. Даже все равно, кто бы это ни был. Даже, например, Тен. Так ведь нет, Тен по-прежнему смотрит на Диссе. А Дана - она просто слишком независимая. Прекрасно ведь понимает, что Дэйм в нее влюблен. Понимает, но ни за что не сделает шаг навстречу. Еще и отталкивает его, как бы играет.
— А знаете, девчонки, - сказала как-то Ашен. Они были одни в это воскресенье, их отпустили в увольнительную, в Ланс, - между прочим, гэйны как правило выходит замуж только за гэйнов. Вот сколько у нас знакомых семей…
Она задумалась.
— Еще бывают случаи, когда гэйн-мужчина женится на девушке из другой касты. Таких я знаю… даже не так уж мало. Но чтобы гэйна-женщина вышла за чужого мужчину…
Они сидели втроем в беседке в тенистом осеннем парке, а вокруг медленно кружил листопад. Кругом - куда ни глянь - золото, и багрянец, и бурые пятна, и редкая зелень. Просинь неба там, в высоте, над деревьями.
— Я знаю две таких семьи. И только одна живет еще как-то нормально… А во второй муж, который аслен - просто взял и ушел. Представляете?
— Разве так можно? - удивилась Ивик.
— Нельзя, но если очень хочется, кто запретит… Теперь этот муж живет с какой-то одинокой женщиной просто так, без всякого брака. А эта гэйна, она осталась одна, и дети с ней, четверо детей. В основном они в школе живут, конечно… знаете же, какая жизнь у гэйнов, - Ашен нахмурилась, подумав, видно, о своих родителях - их она тоже видела не часто, - вот потому я и говорю, только гэйны могут понимать друг друга.
Ивик задумалась. И в самом деле - как жить с чужим человеком, который вообще представления не имеет о том, каково это - быть гэйном. И ведь женщина должна многое делать по хозяйству. Она сидит дома, пока рождаются дети - положим, гэйнам тоже дают отпуск, но почему-то у всех женщин-гэйн детей не много, не больше трех-четырех. Потом, женщина ведь должна каждый день готовить еду, стирать, а гэйна не всегда это может, попробуй-ка приготовь что-нибудь, когда только что вернулась из патруля. И тревоги… и вообще. Поймет ли это человек другой касты?
— Любовь-то зла, полюбишь и козла, - буркнула Дана, - любовь ведь не спросит.
— Да, конечно, - согласилась Ашен, - слушай, ты бы сыграла, что ли?
Дана сняла с плеча скрипку. Она почти все время таскала ее с собой. Ивик подшучивала, что это привычка к автомату - надо что-нибудь на плече держать. На самом деле, похоже, музыка служила для Даны чем-то вроде наркотика. Или успокоительного средства.
Девочка прижала инструмент узким подбородком. Взмахнула смычком.
Мелодия была как листопад. Ивик узнала ее, но названия припомнить не могла. И неважно. Дана все равно быстро ушла от темы, пустилась, как обычно, в импровизацию. Как в Медиане. Ивик закрыла глаза. Ей не нужен был листопад. Ей и музыка уже почти была не нужна. Это было похоже на Медиану, но лишь отчасти - совсем иное измерение, и телом она не была там. Наверное, телом туда и нельзя попасть, разве что душой после смерти. Это было так же, как в лесу, когда сливаешься с окружающим миром, уже не чувствуя разницы между собой, деревом, камнем. Так же и сейчас - листопад, музыка, сладкий холодный осенний воздух, и она, скользящая где-то на грани, и ни единой мысли, ни единой тревоги в душе. Дана плавно сменила тему. Ивик открыла глаза. Теперь она смотрела на подругу. Это было очень красиво. Черные волосы Даны, куст, похожий на застывший взрыв термитного заряда, огненный с золотом, тонкая нервная рука, водящая смычок, и глаза. Господи, какая же она красивая, подумала Ивик с замиранием сердца. Еще бы в нее не влюблялись… Какие у нее глаза - огромные, черные. Как ни скажи, все будет не то. "Твои глаза - как океан. Как бесконечность", - вспомнила Ивик. Такое надо про Дану сочинять. "А мне твой облик на земле - как в небе просинь. И я рисую на стекле твой детский профиль". Ивик вдруг кольнула тревога, а может, это музыка чуть сменила тональность. Дане всего четырнадцать, а она уже - вот такая… она не сможет жить долго, вдруг подумала Ивик с ужасом. Просто не бывает такого. Она - слишком не от мира сего. Слишком прекрасная, необычная. Как ангел. Вот Ашен - другое дело, та приспособлена к этой жизни… все мы приспособлены. А Дана - нет. У нее и судьба тяжелая. И отец вот… Ивик стиснула кулаки, подумав о том, как легко в самом деле умереть - и тем более, вот такой, как Дана. Слишком хорошей, к расивой, талантливой для этого мира.