Шел он так, шел, от восторга в слезах по щиколотки, чуть кому-то под ноги не попал, но увернулся — и шасть в приоткрытую дверь.
А за дверью комната, вся белая. Светло, как днем. Сколько у Таракана глаз, все зажмурил. Ах, сколь хорошо! До чего благолепно!
И стоит посреди того помещения (кому комната, а Таракану — площадь неоглядная) что-то круглое, белое, гладкое, блестящее, высокое-превысокое, в полтораста тараканьих ростов, а то и более. И пахнет-то, пахнет, ну как в раю тараканьем.
«Вот она, — Таракан подумал, — та самая башня из слоновой кости! Теперь мне бы только на нее взобраться, глянуть с этой неописуемой высоты на всю заграницу — и помирать можно».
Перекрестился и полез. Сколько он раз с полпути вниз падал, уму непостижимо! Но своего все-таки достиг. Добрался до самой вершины, глянул по сторонам, закружилась у Таракана голова от необъятных просторов, и упал он прямо внутрь той самой башни. Но не разбился. Живой остался.
Смотрит, а он в воде на спине плавает.
Хорошо! Прохладно!
И вдруг загремели, заревели могучие горние потоки…
И унесло Таракана из заграничного унитаза прямо в заграничную канализацию.
А что с ним дальше было, с тем Тараканом, то нам не известно.
ПРО ДВУХ КОТОВ
Жили-были два кота. Одного Петькой звали, другого — Васькой.
И как раз в двух домах крысы завелись. Взяли жильцы в один дом Петьку, в другой — Ваську.
Петька как принялся за дело, так, поверите, в три дня всех крыс до единой передушил. Не стало в доме крыс. Жильцы радуются, хвалят Петьку.
— Ай да кот! — говорят. — Всем котам кот!
Еще день проходит. Захотелось Петьке жрать. А крыс нет: всех передушил.
Стал Петька хлопотать, урчать, мяукать: дескать, граждане, исть хоцца. Подайте, урчит, коту на пропитание!
А жильцы:
— Да ну тебя, Петя! Где это видано — котов кормить? Коты должны мышами питаться, крысами.
Стал, конечно, Петька чахнуть, вянуть.
А Васька оказался не дурак. Двух крыс поймает, задушит, протащит, жильцам покажет. Жильцы видят: старается кот — похвалят. Потом Васька тех двух крыс уплетет и айда на боковую, спать до завтра. А завтра снова двух крыс поймает и снова, перед тем как съесть, хозяевам покажет.
И что же? Хозяева рады, крысы не особенно жалуются, а Васька на всю жизнь обеспечен лаской, очень хорошо поживает, Петьку жалеет.
— Ах, — говорит, — ну не глупый ли он кот, этот бедный Петька? Ужас до чего непрактичный!
ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ
Вызвали Сотрудничка, вручили командировку.
Так, мол, и так, с получением сего извольте отправиться на такой-то карьер заготовлять мрамор для энского строительства.
— Есть! — сказал Сотрудничек и уехал на карьер.
Вот он день мрамор заготовляет, два дня, неделю. На второй неделе притомился и стал думу думати.
Дескать, заготовляю я мрамор не покладая рук. А что мне, Сотрудничку, за мою службу будет? Уж во всяком случае не меньше, чем благодарность в приказе.
А может, не благодарность, а почетная грамота?
А вдруг не грамота, а медаль?
Или даже орден?
И до того, представьте, мерзавец додумался, что ежели он свое задание в срок и полностью выполнит, то не иначе как поставят ему при жизни памятник и на том памятнике его имя, фамилию золотыми буквами высекут.
И только он до этой мысли дошел, как стал лучший мрамор откладывать себе на памятник.
Чтобы было на чем высекать.
И ведь верно, высекли. Специальная комиссия приезжала. Высекла.
КОТА ПОЖАЛЕЛИ
На подоконнике Кот лежал. И кто по тротуару мимо того Кота проходил, каждый того Кота жалел:
— Боже ж мой, какой исключительный Кот! Здоровый! Пушистый! Хвостатый! Усатый! А жизнь у него какая? Скучища: без охоты, без движений, без деятельности! Такому бы Коту развернуться — он бы грызунам показал, где раки зимуют!
А Кот сквозь дрему такие разговоры слышит, и лестно ему, и даже отчасти себя жалко, что вот действительно зазря у него, пожалуй, жизнь проходит на скучных и постылых канцелярских харчах. Помечтает, позаседает, погрустит и снова вздремнет.
Вот раз добрые люди взяли его, сонного, за холку и перенесли потихоньку с того подоконника да во глубину России, в энский мучной амбар.
«Век, — думают, — будет нас Кот благодарить. Уж то-то ему, Коту, в амбаре раздолье! Уж то-то ему в амбаре есть где силушку свою показать!»