Борев Ю. Введение в эстетику. – М., 1965. – С. 141.
Там же. – С. 142.
160
ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ
перь уже и психологию человека достаточно совершенными средствами». Какова же в таком случае роль искусства? Ответ гласит: «Главным содержанием всех видов искусства и литературы всегда было и
впредь будет эстетическое отображение внутреннего, духовного мира
человека и условий его жизни в целях активного воздействия на него»35. Итак, психология человека – науке, а его «внутренний, духовный
мир» – искусству. Непонятно только, что же остается на долю этого
«мира», если изъять из него общество и психологию. А уж об «условиях жизни» человека и говорить нечего – что же это такое, как не «природа и общество», – а их-то и должна изучать наука36.
Остается еще один важный момент. По мнению Федосеева «эстетическое отображение внутреннего мира и условий жизни» человека осуществляется со специальной целью – для «активного воздействия на
него». Против такого положения нам решительно нечего возразить,
ибо (и мы это попытаемся показать ниже) именно активное направленное воздействие на человека и является целью искусства, его общественной функцией, определяющей его сущность как общественного
явления. Только при чем тут познание? Ведь цель познания, как мы
видели выше, заключается совершенно в другом – как раз в выявлении
«закономерностей объективного мира», в том числе составной его части – «духовного мира» человека. Определив цель искусства как активное воздействие, мы, всходя из нее, можем ставить вопрос о средствах
этого воздействия (которыми, может быть, должно бить и отражение
«внутреннего мира»), но никак не наоборот.
П.Н. Федосеев отмечает еще одну особенность познания средствами
искусства: «В отличие от науки, которая обобщает результаты познания в логической форме (в понятиях, символах, умозаключениях),
в котором все большее место занимает математический аппарат, в искусстве результаты познания отражаются в живых, конкретных художественных образах». Итак, искусство отличается от науки: по объекту, по цели («деятели искусства» не должны «вставать на позиции соперничества с наукой в области познавательной (!) деятельности), по
«способу выражения результатов познания» (и все-таки познания;
о «форме познания» Федосеев не упоминает – Л.Г.). Что же остается
общего между наукой и искусством, где та основа, которая позволяет
их сравнивать – именно их среди всех так называемых форм общественного сознания? Остается ответить – то, что они формы (способы)
познания, и мы благополучно вернемся к тому, с чего начали.
35
Федосеев П.Н. В.И. Ленин и вопросы теории искусства. – М., 1968. – С. 13.
Правда, в приведенном выражении речь шла не о познания, а об «эстетическом отображении». Связи между этими понятиями автор не раскрывает. Видимо, здесь имеется
ввиду познание в особой, специфической форме – случай, рассмотренный выше.
36
161
Л.А. ГРИФФЕН
Рассматривая вопрос о познании посредством искусства, М. Каган
пишет: «Поскольку целью в искусстве является познание духовной
жизни людей, а познание материального мира есть лишь средство,
необходимое для достижения этой цели, постольку воссоздание мыслей и чувств людей, их настроений и переживаний должно иметь в искусстве безусловный характер, т.е. должно быть адекватным; что же
касается художественного отражения материального облика явлений и
закономерностей их физического и биологического бытия, то оно условно, неадекватно в той мере, в какой это помогает ярче и сильнее
воплотить жизнь человеческого духа». Ага, значит есть все же место и
«нереалистическому» искусству»! Но вспомним, что М. Каган считал
цель эстетического познания заключенной в самом акте эстетического
отношения. Здесь, для искусства, он уже учитывает цель познания –
истину, однако, по его мнению, это особая истина – поэтическая. Что
же это такое? А вот что: «В художественном познании истина является
поэтической в том смысле, что она непосредственно определяется соответствием законам духовной жизни людей, а не законам материального мира», даже если «способом провозглашения (!) этой истины является неистинное с научной точки зрения»37!
Здесь в самый раз вспомнить предостережение Ленина об опасности
абсолютизации противопоставления духовного и материального за
пределами основного вопроса философии, вопроса о первичности.
Действительно, у М. Кагана мы уже видим противопоставление «законов духовной жизни людей» «законам материального мира». Поэтическая истина оказывается чем-то независимым от научного знания, и
даже противоположным ему. Науке, стало быть, остаются некие «физические», «биологические» и «социальные» истины? Конечно, духовная жизнь человека – весьма специфическая область. Но ведь и «геологическая истина» вред ли соответствует «энтомологической», и где
основание думать, что они друг другу ближе, чем, скажем, истина
«психологическая» и «поэтическая»?
Нас хотят уверить, что искусство – средство познания «духовной
жизни» людей. Может ли познавать «духовную жизнь» наука? Прямого ответа на этот вопрос у М. Кагана нет, хотя выше мы видели, какие
выводы вытекают из противопоставления «поэтической» истины научной. Но на этот вопрос отвечают другие: «Есть сфера, где знание,
полученное с помощью искусства, не может заменить никакая наука, –
это внутренний мир человека, мир его мыслей и чувств, возникающий
из отношений людей»38. Такое ограничение познавательных возмож37
38