В указанном примере сложнейшего социального переплета мы находим только один из случаев наблюсти тот общественный слой еще до-классового общества, в данном случае военачальников («королей») и их дружины, каковой своею непоседливостью мог оказаться также и двигателем в распылении словарного запаса на территории значительных размеров внутри и внеобразующихся племенных союзов. Дружины оказывались подвижными и в центре своих племен и вне их, даже в составе римских войск. Это только один пример, но и его достаточно для утверждения текучести корнеслова, следовательно и необходимости учета этой текучести при разрешении общих вопросов глоттогонии. Здесь объединение словарного запаса идет не только путем слияния племен в союзы, но и в путях усиления активной роли определенного общественного слоя, входящего отчасти и в роль такого объединителя и в роль активного участника в установлении взаимоотношений с иноязычным народом.
Такой общественный слой, с одной стороны, ускорял процесс объединения разрозненной племенной речи, непосредственно участвуя тем самым в установлении общего корнеслова, им же разносимого; с другой стороны, он же легко мог оказаться и разносителем чуждого корнеслова в особенности тогда, «когда ему нечего было делать в ближайших окрестностях» и когда он в силу этого «направлялся со своим отрядом к другим народам». Тем самым воспринимались «иностранные» слова, содействуя в частности внедрению в создающуюся германскую речь и латинского корнеслова.
Приведенный отрывок из истории германцев дается мною отнюдь не в целях выяснения у них единственного творческого в языковом движении общественного слоя. Я хотел лишь отметить различные возможности в поступательном ходе образования общего в языке словарного состава. Таких возможностей было много, равно как и участвующий в нем общественный слой был вовсе не один. В той же роли общественного слоя, носители терминов, мог выступить и другой состав населения, в частности упомянутые выше рабы, сначала не принадлежащие ни к одному роду, чуждые ему и по племенному признаку и по языку, но выступающие затем в иной роли уже коренного слоя трансформирующегося общества вплоть до вхождения в образующееся позднее дворянство.