* И додумаются».
Сам Энгельгардт не смог додуматься, как именно объединить русских
крестьян, большевики тоже не смогли, но у них была власть – они взяли и
71
объединили. Объединили так дубово, так по-книжному, так по-западному, так по-немецки, что Энгельгардт наверняка не раз в гробу перевернулся.
Переворачивался потому, что он все силы приложил, чтобы самому понять и
другим объяснить, что это такое «русский народ», что это очень непросто, что это очень сложное и противоречивое образование. И он писал об этих
противоречиях в среде русских крестьян, предупреждал о них, но для
большевиков (как и для Столыпина) он был не авторитет, как и, скажем, Бакунин. У большевиков был свой свет в окошке – свет Запада. Начиная от
Карла Маркса, кончая «научными» достижениями западных экономистов и
агрономов. Гнилой класс
Однако прежде, чем рассмотреть противоречия в обществе русских
людей, давайте закончим с Энгельгардтом, как хозяином, - за счет чего ему
удалось достичь выдающихся результатов своего хозяйствования?
Надо понять положение в тогдашнем сельском хозяйстве России.
Самый гнилой класс России, ее ленивое и тупое быдло – дворянство
(исключения только подтверждают правило), давшее основу такому же
ленивому своему потомству - интеллигенции, до 1861 года имело
практически все земли (кроме царских и казачьих) в своем частном владении.
И хозяйствовало просто – крепостные половину недели работали на барском
поле, половину на поле, отведенном барином для крепостных. В 1861 году
царь освободил крестьян от необходимости работать на барина, но не дал
крестьянам земли для работы на себя. Вернее, земля выделялась из барской
земли по норме, однако крестьяне обязаны были эту свою землю выкупить в
рассрочку. Тем не менее, лишившись дармовой рабочей силы, многие ни на
что не способные помещики начали разоряться. А разоряясь, бросили
поместья на управляющих из тех же крепостных и поступили на чиновничью
и военную службу, став получать от царя гораздо больше, чем давали их
разоряющиеся поместья. То есть, этих паразитов теперь уже и через казну
продолжали кормить те же крестьяне, и в еще большей мере.
«Передовую» роль помещиков в сельском хозяйстве России
Энгельгардт показывает на таком примере. На второй год жизни и работы
Энгельгардта в деревне в Смоленске была устроена сельскохозяйственная
выставка достижений Смоленской и соседних губерний, из столицы была
привезена куча золотых, серебряных и медных медалей (надо думать, царские чиновники «пилили откаты»). Медали остались практически не
розданными – экспонатов на выставку было представлено очень мало и, в
основном, с царских хозяйств. А посетитель из трех губерний был один –
Энгельгардт. Вернее, двое, поскольку Энгельгардт взял с собой и своего
батрака в качестве сельскохозяйственного эксперта и своего советника.
Энгельгардт неделю ждал, что приедет еще кто-нибудь из местных
помещиков и можно будет посоветоваться насчет помещичьих проблем, – не
дождался. Остальным помещикам трех губерний все эти достижения
72
сельского хозяйства были просто неинтересны, им и без достижений
сельского хозяйства было хорошо.
Таким и был этот российский «образованный класс».
Но вернемся к помещичьим проблемам после освобождения крестьян.
Управляющие дворянских поместий (хоть русские, хоть иностранцы), на
которых дворяне бросили свои поместья, тоже ведь не имели дармовой
рабочей силы, посему поместья все равно стали разоряться – множество
помещичьих земель перестало обрабатываться и приходило в запустение –