дроблении образовывалось 15-20% кусочков до 20 мм, которые трудно было
кому-нибудь сбыть, и которые по этой причине возвращались на печь, лопатами сбрасывались на ее колошник и заново переплавлялись.
Мой тогдашний начальник, начальник металлургической лаборатории
ЦЗЛ А.А. Парфёнов, разработал и внедрил эффективный способ переработки
этих кусочков. При разливке ковша с ферросилицием на разливочной
машине эта мелочь дозировалась (подсыпалась с определённым расходом) под струю металла прямо в мульды в количестве, при котором она успевала
оплавиться и составить со слитком одно целое. Этот способ дал возможность
сократить расход электроэнергии, который раньше требовался для
повторного расплавления мелочи в печи, и увеличить стойкость мульд. И всё
шло хорошо, пока мы ферросилиций фракции 20-80 не стали поставлять на
экспорт.
В начале поставок возникли разногласия с фирмой, анализирующей
наш металл за рубежом, и нас обвинили в том, что у нас кремния в сплаве на
самом деле на 2-3% меньше, чем мы указываем в документах. Мы с этим
разобрались, но не сразу, а по получении тревожного сигнала было принято
104
решение дробить для экспорта только металл, в котором не менее 45%
кремния. В марке ФС-45 разрешается иметь содержание кремния от 42 до
47,5%, печным бригадам выгодно плавить металл с кремнием под верхним
пределом марки, поэтому мы полагали, что проблем не будет – металл с
кремнием 45% и выше будет передроблен и пойдёт на экспорт, а металл с
содержанием ниже 45% будет прямо в слитках отправлен «по Союзу».
И началось непонятное. Пока экспортных заказов не было, т.е. металл
не дробился, обе печи плавили ФС-45 с анализами выше 46%, поскольку, повторю, так выгоднее. Но как только начинали исполнять экспортный заказ, как по команде все бригады начинали плавить металл с содержанием
кремния ниже 45%, который, напомню, не дробился и отправлялся только
отечественным заводам. В причинах этакого патриотизма разбирался
техотдел и вот что выяснил.
Если все бригады плавят ферросилиций для экспорта, то весь металл
дробится, и фракция менее 20 мм отсевается. То есть выплавка как будто
уменьшается на 15-20%, но эта мелочь тут же возвращается на разливочную
машину и равномерно подсыпается во все следующие плавки, т.е. выплавка
снова увеличивается, компенсируя потери при отсеве. Вроде всё в порядке и
никто ничего не теряет, наоборот, все получают кое-какую премию за
экспорт. Но тут же какой-то умник догадался, что если он будет плавить
металл с низким содержанием кремния, то его плавки дробить не будут, но
ему всё равно будут подсыпать мелочь от дроблённых плавок других бригад, т.е. те увеличат ему выплавку на 10-15% за счет металла, выплавленного его
товарищами, что больше премии за экспорт. И пошло-поехало! Равнение – на
худшего! Никто из рабочих и не пытался остановить рвача – все стали
снижать кремний в ФС-45 в надежде, что и им в плавки чужого металла
подсыпят.
Пример показывает, насколько ушлым бывает русский гегемон, когда
появляется возможность что-либо урвать за счет общества. И этот пример -
полное подтверждение вывода Энгельгардта о русском работнике: «если
можно, то пустит лошадь на чужой луг или поле, точно так же, как
вырубит чужой лес, если можно, увезет чужое сено, если можно, — все
равно, помещичье или крестьянское, — точно так же, как и на чужой
работе, если можно, не будет ничего делать, будет стараться свалить всю
работу на товарища».
Энгельгардт дает жесткую оценку русским работникам, я к ней
присоединяюсь, поэтому еще раз напомню, что речь идет о некоем среднем
русском, массовом русском, а работников, примыкающим к крайним случаям
(к которым относятся эгоисты до мерзости и идеалисты до крайности), эти