- Убираться, рёва! Мой фей таст!
- Не знаю, что ты там такое говоришь, кроме той части, где я должен отсюда убраться, - сказал он ей. – Как тебя звать?
Лук её начал понемногу дрожать. Она медленно ослабила тетиву, но стрелу не сняла, по-прежнему держа наготове.
- 'Вать?
Он указал на свою грудь:
- Я - Амаса.
Затем указал на неё:
- Ты?
На сей раз она размышляла чуть дольше.
- Ирейя.
Похоже, это и было имя.
- Ирейя, я не причиню тебе зла.
Он подобрал с земли мешочек с солониной, достал ещё кусочек и кинул ей, улыбнувшись:
- Ешь. Вкусно.
В его краях поделиться едой означало знак доброй воли. И он очень надеялся, что для неё это означает то же.
Всё ещё с явным подозрением она убрала лук и достала нож. Присев на корточки, отрезала кусочек, пожевала, потом сунула в рот оставшееся.
- Пасибо.
- Значит, язык мой ты немного знаешь. Отлично.
Он указал на стремительно заходящее солнце.
- Скоро ночь. Полагаю, мы застряли тут вместе до утра.
Она посмотрела на солнце, потом склонила голову к плечу, словно пытаясь понять, что он такое говорит.
- Огонь? – он потёр ладони а потом сделал вид, что поднял их над костром.
Она снова немного поколебалась, потом махнула, чтобы он подходил, хотя и не подпустила его ближе вытянутой руки.
Теперь он смог заглянуть за валун: цепочка одиноких следов уходила вдаль, теряясь в ближнем лесу. Она указала ножом, предлагая ему идти первым. Кожа между его лопаток покрылась мурашками, когда она отправилась за ним следом.
Следы привели их к лагерю прямо за полосой деревьев. Там, возле кострища с кучкой хвороста рядом, на утоптанном снегу был устроен лежак из шкур и расстеленных одеял. Ясно, значит, она собралась тут остаться на ночь.
Она обошла кострище и строго оглядела Амасу. Теперь, находясь к ней ближе, он разглядел её серебряные сережки в форме полумесяцев, свисающие с мочек ушей. Интересно, что это женщина из богатых делает здесь в одиночку?
Она не стала возражать, когда он кинул свои вещи рядом с её и тоже распаковал свой спальник.
Она развела огонь, достала из кожаной сумки краюху хлеба и немного сушёной рыбы. Разломив всё это на куски, она предложила еду и ему. Хлеб, хоть и чуть зачерствел, но оказался из мёда и великолепной муки. Рыбу коптили в пряных травах и с солью.
- Здорово! – сказал он,уплетая за обе щеки. – Ирейя, спасибо.
Значит, она приняла его жест гостеприимства и ответила ему тем же.
Она закинула длинные концы своего головного убора за спину через плечо и слегка улыбнулась ему.
О Создатель, как же она была красива!
- Так ты из Древних? – спросил он, вытянув руки над огнём.
Она вроде бы задумалась над его вопросом, но ничего не сказала.
Учитывая, что ей было знакомом всего несколько слов на его языке, а он не знал на её ни слова, беседа, похоже, на этом исчерпала себя.
Солнце скатилось за вершины гор и меж деревьями ярко засверкали звезды. Ночка обещала быть студёной.
Ирейя уселась у костра напротив и принялась подбрасывая хворост в слабеющий огонь, но не торопилась убирать далеко свой нож. Похоже, она по-прежнему не доверяла ему, однако, он больше не чувствовал рядом с ней никакой угрозы. Он пытался бороться со сном, но денёк выдался слишком длинный, так что сон его всё-таки одолел. Когда же он проснулся на рассвете следующего дня, Ирейи не было. Огонь всё ещё полыхал, она оставила для него немного рыбы и хлеба.
***
Несколько дней спустя, когда они с Алеком нанизывали на струну ондатровые шкурки, неподалёку послышался знакомый свист. Он, быть может и не услышал его, дуй ветер в другую сторону. Всадники. Они были не далее мили отсюда.
- Забирай-ка свой мешок, Алек.
Мальчик привык к подобным коротким приказам и не стал задавать лишних вопросов. Они похватали своё снаряжение и заспешили к берегу реки. Подхватив Алека, Амаса кинулся прямо в поток, вместе со шкурами и со всеми вещами.
- Это опять медведь, Пап? – прошептал Алек, крепко обвив ручонками отцовскую шею, пока тот, борясь с течением, пробирался вперед по скользким валунам.
- Да, дитя.
Алек глянул через его плечо, разумеется, надеясь разглядеть медведя, которого придумал Амаса для таких вот поспешных их бегств.
***
Алеку жутко хотелось, наконец, увидеть плохого медведя. Но как только тот объявлялся, отец отводил Алека в город и оставлял там, пока сам уходил охотиться на него.
Отец долго нёс его вдоль реки, покуда они не дошли до водопада. Алеку было отлично знакомо это место. Там, под падающей водой, был небольшой грот - отличное укрытие от медведя. Отец пронёс его под струями воды и сунул в пещеру, а сам возвратился за вещами. Алек сидел тихо, как мышка, чтобы медведь не мог услышать его. Они провели там весь день. После полудня Алек немного поспал, положив голову отцу на колени, а когда проснулся, то был ужасно голоден и весь промок. Но они просидели там и всю ночь. Отец несколько раз выходил в лес, чтобы посмотреть медведя. Это всегда было очень страшно, но Алек знал, что лучше помалкивать. Папа говорит, никогда не надо бояться, потому, как это делает тебя слабым и лишает рассудка.