P.S. Порой, конечно же, и меня тянет и рвать, и кромсать. Но не обсосанное читателем автор кромсать не в силах и не намерен: не дорос ещё сжигать рукописи томами. К тому же, если они обернутся оплачиваемыми далеко не сосунками.
1. (в редакции от 2.1.2023.) "О ДЖОРДАНО БРУНО." ( размещено в книге " Идеи для Нобелевского комитета".
Это были как бы уже и исторические, да вовсе ещё не изумительные, времена, когда жизни изумительных личностей в них подвергались ими не мультяшному измерению в "попугаях" и в "удавах", а "удавами" в назидание "попугаям" выставлялись на кострах инквизиции. Это были времена, когда свобода слова Человека начинала с дачи показаний в Инквизициях. Инквизиция уже обученно бросала в чрезвычайную дрожь природность в человеке, но он уже начинал нуждаться - и нарождались под неё смельчаки - в иной дрожи: перед Мирозданием. Это были времена и подходы к Человеку, когда Инквизиции, огосударствляя скотинку, ещё и не мечталось самой не дооскотиниться в Империю.
Парадокс, но цивилизованности в нравах людей было суждено стартовать из кругооборота именно ещё инквизиторских мыслеформ о них же самих. И по - иному, не клерикально, блаженны становились обретающие в себе самих гуманистичную личностную субъектность такой силы, которая выдирала их из догматизма "костровой" детерминированности.
Право изумительных людей являться на площадях мерой всех вещей ещё не провозглашено - площади городов вместо интеллигенции кишели осенением инквизиторов быть мерой людишек. На умонастроениях инквизиции закончилось бесплатное правосудие. На её же кострах изумительность этих людей изумляла толпы простоватых даже и для Средневековья зевак на площадях уже великих городов с великой архитектурой. Архитекторы создали для населений не поля битв - перспективы открытых площадей великих городов, а Джордано Бруно, хотя бы и собой на этих площадях, наводили человека на его смысл на их пространствах - становиться человечеством. Сама наука зарождалась в том числе и из шумов улиц и площадей, влетевших в форточки мыслителей Средневековья. Чем Истории опротивевают мафии - они никогда не выходят и не вырастают на площадях. А человек - выходит, хоть ещё и скотинкой в глазах инквизитора, но лишь пока не осознаёт, кто перед ним на помосте у столба на Площади Цветов стоит или стоял 5 столетий назад; Хвала такому человеку, в котором нет с чем наброситься с судилищем и наганом на другого человека, но есть с чем броситься в битву с идеями врага.