Оливия, наверное, навсегда запомнит, как тяжело было расти с Джудит бок о бок. Они постоянно ругались и били друг друга, и Оливия никак не могла понять ребёнком и взрослым, почему нельзя жить в мире. Ведь почему-то Джудит выбирала путь постоянного соперничества в глазах родителей и в глазах общих знакомых. Даже когда они выросли, каждое её достижение было чем-то фееричным на фоне постоянных неудач Оливии. Это ведь Джудит вышла замуж за сына Правителя, это ведь она родилась бетой, это ведь она старшая дочь, на которую возлагаются до сих пор все надежды.
- Мальчики в детстве тоже соперничают между собой, это нормально в любой семье. - Коул не видит ничего страшного в её словах.
- Я никогда не понимала, зачем соперничать, легче ведь поддерживать друг друга или хотя бы… Не знаю… - разговор завёл в какую-то неприятную тему, которую Оливия уже хотела закрыть и пойти в беседе куда-то дальше, но Коула слишком интересовали её идеи и мысли.
- В тебе говорит омега. Твоя сестра, я так понимаю, бета? - догадливо спросил.
- Да, - хмыкает и отпивает чай, который едва обжигает губы. Поторопилась.
- Так устроены беты, они соперничают. Альфы тоже, но куда жёстче и, поверь, мы с братом были хороши в этом. Ты - омега, у тебя другое устройство характера. Хоть ты и не любишь эту стигму в обществе, но это наша действительность.
- Наверное, ты прав. - - Нехотя, но шатенка согласилась. Трудно было оспорить факты, которые она сама время от времени замечала. Что поделать с тем, что разделение на бет, омег и альф было слишком точным?
Они вновь замолчали, каждый погружён в свои мысли. И если Оливия задумывалась о чём-то великом и вездесущем, то Коул прошёл в своей жизни этап, где он с трудом понимал жизнь. Его интересовали теперь куда более точечные моменты. У него были странные страхи, большие цели, сильные амбиции. И всего это не знала Оливия.
- Знаешь, - она набралась храбрости больше перед собой, чем перед альфой, чтобы сказать это вслух, - я бы хотела остаться в твоём Поселении, попробовать жить вне той жизни. Мне кажется, вы тут счастливые и свободные. - Произнесённое признание вызвало в Коуле целую гамму эмоций: от ощущения на языке вкуса победы до блаженного облегчения, что не надо заставлять её быть здесь насильно.
- Ты же знаешь, что это возможно? - не выдаёт перед ней ничего из того, что творится внутри.
- Да, но я по-другому воспитана. Родители не разрешат, - отрицательно мотает головой, не отдавая все эмоции Коулу, не отдавая полное разрешение на ликование, и он не может позволить этому так завершиться.
Альфа уверенно протягивает руку, находит подбородок и тянет её, чтобы голубые глаза обратились к нему. Он пытается завладеть всем её внимание. И Оливия окунается в его тёмные холодные глаза.
- Ты - не мнение своих родителей, не их разрешение. Ты - отдельная личность, которая вправе принимать решения за себя. - Он говорил слишком хорошие вещи, чтобы заставить её щёки окраситься в румяный, чтобы поселить надежду в её сердце.
- Но у меня есть работа, есть муж, есть жизнь.
- Они думают, что ты пропала. - Произносит то, что могло бы стать заключительным актом в принятии решения. И Оливия, к его счастью, задумывается над этим. Конечно, для неё это что-то грязное, что-то, что делать нельзя. Нельзя убежать, нельзя бросить всех, нельзя обмануть близких. Но почему нельзя сделать то, что возможно принесёт ей счастье?
Коул видел все её стенания, продолжая держать в пальцах аккуратный подбородок. Мягко погладил большим пальцем впадинку под губами, едва их коснувшись. Розовые и слегка приоткрытые. Продолжив свой небольшой путь, альфа направил руку чуть выше, касаясь левой щеки, и это наконец привлекло внимание девушки, потому что всё зашло слишком далеко. Слишком неправильно по отношению к замужней. Проморгавшись, голубые глаза стрельнули в его сторону с едва затесавшимся вопросом: “Что ты делаешь?”. Она не была уверена. Он был молчалив.
- Коул? - тихо шепчет и тут же чувствует, как его большой палец касается шевелящейся нижней губы, слегка уводит вниз, приоткрывает рот.
- Только сейчас заметил маленький шрам на твоей нижней губе, - произносит с ноткой задумчивости, не поднимая взгляда к её встревоженным и непонимающим глазам.
- В детстве упала… Неудачно… - старается говорить спокойно, пока альфа оглядывает её, как кусок аппетитного мяса.
Тёмный взор наконец обращается к ней, а не к губам, и в нём мало, что она может узнать. Много мыслей, много сомнений и совсем мало здравого смысла. Альфа действует на поводу своих ощущений, будто бы чересчур завязнув на стадии радости, что она внутренне хочет быть здесь. Их губы соприкасаются в незначительном контакте, он едва дотрагивается своими губами её. Коул не торопится. Коул не хочет срывать план, если он уже не сорван.
Не зная, как точно нужно действовать в таких ситуациях, Оливия смотрит в упор на прикрытые глаза Коул и застывает, как камень. Будто бы больше ничего нельзя поделать кроме, как выждать, когда всё закончится.
- Прости, - всё ещё с прикрытыми глазами альфа шепчет в её губы, на языке разрастается горечь ошибки, - Я не должен был.
Увеличив расстояние между их лицами, мужчина убирает руку с лица Оливии и поджимает губы. Это была слишком дорогая ошибка, чтобы испортить всё именно сегодня. Омега сидела, будто не живая, почти не шевелилась и только изредка хлопала ресницами. Гадая, может что-то с чаем, она смотрела, как Коул встаёт со стула и просто молча направляется к лестнице. Вот так Оливия осталась наедине с чувством деликатной свободы, с ощущением неописуемого тепла на щеке и губах. Кожа ещё помнила его горячее дыхание. Лишь призрак его присутствия остывал, пока мелкие мурашки бегали между ног.
***
Проснувшись поздним утром, Оливия не могла сдвинуться с кровати, постоянно прислушиваясь к спальне Коула. Она слышала, как через полчаса проснулся и он, как медленно начал собираться, выбрав одежду на день, как спустился вниз, как умылся, как позавтракал. Какое-то время он просто посидел в гостиной среди тишины, и, будто бы не дождавшись чего-то, покинул дом. Только тогда она смело вылезла из-под одеяла и смогла свободно выдохнуть. То, что произошло прошлой ночью, было… Она не могла точно из всех эмоций и чувств вытащить что-то, ясно описывающее её отношение к поцелую. Да, Коул не должен был так поступать с ней, с Питом, с их состоявшейся дружбой. Да, теперь сложно было вообразить себе дальнейшее непринуждённое общение. Оливия пребывала в отчаянии.
Пусть сейчас она не совсем знала, что делать и что думать, всё же день необходимо было продолжать без ожиданий чего-то особенного. Ей нужно было собраться с мыслями и решить, как вести себя вечером. Возможно придётся поговорить с Коулом. Но о чём?
Переодевшись в платье и умывшись, Оливия села завтракать на этот раз на заднем дворике. Стол, за которым обычно ужинала вся стая Коула, сейчас казался слишком большим. За проведённое время вдали от дома и от всех своих друзей, омега научилась проводить время наедине с собой, будто бы уже и не нуждаясь в компании кого-либо из прошлого.
Как только с завтраком было покончено, Оливия по протоптанной дорожке, как делала каждый день, направилась в гостиную, где нашла две стопки книг. Одна была меньше другой. В одной стояли те, которые она уже успела прочитать, а во второй, которые ей выбрал Томас. Оказалось, что их вкусы отличались, но предпочтения в литературе Томаса оказались довольно манящие. Обычно Оливия выбирала книги, в которых и не пахло счастливыми событиями, потому что настоящая жизнь всегда виделась тяжёлой, сокрушительной и жестокой. В литературе Томаса присутствовала романтическая аура, будто бы, на самом деле, в жизни есть то, за что стоит бороться. Поэтому попробовать что-то новое оказалось куда приятнее.
Не успела девушка полноценно погрузиться в созданную автором атмосферу, в дверь постучали. Сморщила нос, не желая открывать. Что бы там не было, казалось, лучше книги ничего сейчас нет. И всё же игнорировать она не стала, поэтому, опустив босые ноги обратно на пол, поправила платье и направилась к парадной двери.