- Очень красивое, - Коул расслышал грусть, но не хотел об этом думать, не хотел узнавать, что не так. Он, итак, всё знал.
- Надеюсь, Оливии понравится. – хмыкает и проводит пальцами по большому топазу по центру украшения.
- Мне бы понравилось, - отвечает, не скрывая горечи в голосе, - поэтому ей точно понравится. Ну, я пойду.
Вероника успела скрыть вставшие слёзы в глазах, когда развернулась и зашагала в сторону выхода. Чувство ненависти к омеге, которая получила всё, о чём только Вероника могла мечтать, наполнило её до краёв. Мысли, идеи и планы хаотично переплетались в больной голове. И об этом всё не подозревала Оливия, крутившаяся перед зеркалом в общей спальне с Коулом. Он ведь так и не сказал, куда точно они отправляются. «Простой ужин». И на этом информация заканчивалась. Волосы решено было убрать с одной стороны: заколоть за ухо, а с другой оставить, как есть. Приподняв голову, она пытливо изучает свою шею. Синяки почти прошли: и старые, и относительно недавние.
Её тихую идиллию с самой собой прерывает сначала стук, а спустя секунду Коул появляется на пороге. Игривый взгляд устремлен к омеге, которая уже приметила свёрток в его руках.
- Ты выглядишь сногсшибательно, - Коул не торопится подарить украшение, потому что даёт себе немного времени, чтобы разглядеть великолепное платье. Оно сидит на её миниатюрной фигуре слишком хорошо.
- Как будто ты меня в платье не видел, - отмахивается, но сама всё же поворачивается обратно к зеркалу и крутится то в одну сторону, то в другую. Велюр переливался под светом зажжённых свечей.
- Этот цвет идёт тебе, - качает утвердительно головой, подходя немного ближе, - Но тут явно не хватает чего-то, ещё более притягательного, - он быстрым движением вынимает колье из ткани, которую тут же отбрасывает на кровать, и также быстро окольцовывает фарфоровую шею холодным металлом.
- Коул… - шепчет, не веря своим глазам. Массивное колье теперь обвивает её шею. Россыпь из светло-голубых камней отражается светящимися огоньками в её глазах. Крупные камни, так ещё и тяжёлые, - Я такие никогда не видела. – Её пальцы впиваются в колье, и она начинает ощупывать его со всех сторон.
- Это топазы. Бывают оттенком потемнее, но небесно-голубой – это твои глаза.
Она могла сказать, что не особо любит этот цвет, ведь он всегда ассоциировался у неё с тоской и грустью, но этот оттенок сию секунду стал особенно любимым.
- Спасибо, мне очень нравится. – Их взгляды наконец сходятся в тёплом контакте, но она тут же отводит свой в сторону. Нет, ей не стыдно, но есть такое жгучее чувство внутри, которое уныло напоминает, что так нельзя. Нельзя принимать эти подарки. Нельзя давать негласное разрешение на любые действия. И уж точно нельзя позволять его губам касаться шеи, как это происходит сейчас. Но омега блаженно прикрывает свои голубые глаза и не произносит и слова.
Коул нежно целует её в шею. Пульс ускоряется под губами, моментально реагируя на влажное прикосновение.
- Наша карета приехала, - до него доносится скрежет потёртых колёс, которые совсем скоро остановятся у ворот.
- Карета? Но я думала, мы прогуляемся… - грустновато отзывается. Она чувствует, как альфа выпрямляется за спиной и немного наращивает расстояние. Да, так будет лучше, потому что каждый раз подобные действия приводят их в кровать. В этот раз она опасно близка.
- В таком-то платье! Ты себя не переоценила? – слишком нагло усмехается и также нагло любуется появившимся смятением и возмущением на её лице.
- Я выросла в платьях, так что поверь, я могу делать всё, что угодно, в платье, куда тяжелее и туже, чем это. – Задирает самодовольно нос.
Оливия не видит умилительный восторг на его лице, потому что торопится покинуть спальню. Ускользает быстро. И также быстро она сбегает по лестнице. Не хотелось ей ехать в душной карете, но выбор особо никто не предоставлял, потому-то она влезает на одно из широких сидений, когда Коул галантно с нахальной улыбкой открывает дверцу, произнося нарочито жеманно: «Прошу, Госпожа».
И вся эта галантность джентльмена пропадает, когда он плюхается рядом с ней, натягивая ткань платья, на которую приземлилась пятая точка. Оливия, скрипя зубами, чуть ли не вырывает велюр, пока альфа даже ухом не повёл. Его рука ложится на спинку сидения, и пальцы касаются её плеч. Она чувствует тепло и прикрывает глаза в попытках спрятать лицо. Отворачивается к окну. Карета трогается.
- Ты так и не сказала, как тебе колье? – вновь его дыхание обжигает её кожу, но на этот раз не шею, а щёку.
- А? – Оливия заметно нервничает, - Да, очень красивое…
- И снова ты, как на иголках. В чём дело? – он обеспокоен, и девушка про себя злиться. Будто он действительно не понимает! Окружает так собой. Остается в её личном пространстве, не давая даже дыхание перевести. А сейчас спрашивает.
- Ты ведь так и не сказал, куда мы едем. – Врёт элегантно.
- На ужин. – Скрывает не менее элегантно.
- Это ты мне уже говорил, - хмыкает слегка недовольно. И на это недовольство альфа подталкивает её в свои объятья. Оливия плюхается от неожиданности.
- Прояви немного терпения, и ты сама увидишь, к кому мы на ужин едем. К обычным ликанам, не более. – Его слова, наверное, должны были успокоить, но омега лишь думала о руках мужчины, которые требовательно сжимали.
- Кто бы говорил о терпении.
Они ехали в тишине, и, по большей части, Оливия смотрела в окно, чувствуя, что любопытство понемногу сошло на нет. Пятое она хоть и не знала так, как Четвёртое, но улицы становились всё более привычными. А теперь, когда Коул дал своё разрешение на прогулки, запрет перестал подслащать интерес.
Спустя несколько минут поворотов и тряски карета останавливается около одного из домов. Большой. Видимо, построен специально для большой семьи или же для большого потомства. Черепица красная, как и главная дверь, которую Оливия сразу приметила, выходя из кареты. Коул придерживал её за руку, пока глазами цеплялся за шевелящийся подол велюрового платья.
Двухэтажное строение становилось, казалось, ещё больше, когда Оливия подходила ближе, минуя ворота. Она уже корила себя за то, что не спросила, нужно ли вспомнить о манерах на случай, если это ужин с Правителем или ещё кто-нибудь из верхушки.
Коул уверенно и даже как-то расслабленно стучит в дверь. Оливия же треплет снова ткань платья, постоянно поправляя и затем приглаживая. Нервозность на лицо. Ему так и хотелось наклониться поближе и прошептать, что всё нормально, но шаги, которые доносились изнутри были слишком громкие. И через несколько тягучих мгновений дверь открывается, а карамельного цвета глаза обращаются с неподдельным тёплым интересом сразу к омеге, не замечая рядом стоящего альфу.
Женщина за сорок, а возможно и за пятьдесят, морщин у неё не было много. На лбу появлялись, когда она чему-то удивлялась. На щеках, потому что улыбалась часто. А тонкие у глаз, потому что любила корчить лицо, как только что-то вызывало смешанные эмоции и чувства. Сейчас тёмные брови поднялись, а на суховатых губах появилась добрейшая улыбка. От неё веяло любовью, которая Оливии была знакома.
- Проходите скорее, ещё немного и еда остынет до того уровня, когда есть будет невозможно! – женщина машет руками, приглашая внутрь. Красная дверь закрывается за парочкой. Оливия сразу начинает изучать всё вокруг, позабыв об этикете. Слишком тут красиво.
Высокие потолки, которые визуально снаружи делали дом величественным, громадным. На стенах висели лампады, огоньки в которых колыхались тревожно от впущенного ветерка с улицы. Убранство сделано из тёмного дерева. И это придавало всему вокруг больший уют.
- Мам, знакомься. Это Оливия. Оливия, знакомься, это моя мама, Сильвия. – Коул наблюдал за гаммой эмоций на лице омеги, но сам старался не подавать и вида.
- Мама? – переспрашивает и пытается хоть что-то сделать со своим явно недружелюбным взглядом, когда поворачивается к милейшей женщине.
- Можешь звать меня короче. Сильва. – И она обрушивается с сильными и крепкими объятьями на Оливию. Это немного обескураживает и отвлекает девушку от мысли, как сильно она хочет ударить сейчас Коула. Ведь это он поставил её в такое положение!