- И как тебе? – девушке было интересно услышать его мнение, хотя возможно оно не совсем её устроит, но попытка не пытка.
- Честно? – косо посмотрел на Оливию, как бы уже предостерегая, и она кивнула. Неужели всё было так плохо?
– Мне оно напомнило Первое, Второе и Третье. Будто бы въезжаешь в одно и то же Поселение. Те же наряды, те же манеры, та же архитектура. Отличить можно только по видам торговли.
- Есть такое, - она была согласна с ним, - Почему же тогда Пятое так отличается?
Её голубые глаза прошлись по красной черепице, по большим красивым домам, по мощёным дорогам, по нескольким ликанам, которые были одеты в штаны, несмотря на пол. Любой из другого Поселения, кто бы тут оказался, подумал, что всё вокруг - сплошная сказка. На окраинах виднелись высокие-высокие башни. Недалеко находились арены.
- Дело в несовершенстве союза. Четыре поселения объединены против нашего, пусть это и отрицается. Всё из-за нашей политики и репутации, которая одновременно важна и неважна.
- Так, почему Пятому не выйти из союза?
Томас усмехнулся. Всё было не так просто.
- Мы едим то, что выращивают в Первом, пользуемся посудой и прочими предметами быта, которые нам поставляют из Второго. Заказываем одежду из Третьего. Из вашего к нам приезжают мастера своего дела, чтобы что-то построить, соорудить или же починить. Если мы выйдем из союза, у вас не останется защиты, а у нас не будет ничего.
- От чего нам защищаться? Войн не было столетиями, - напоминает ему. В этом и была суть союза. Без войн, без кровопролитий, без завоеваний.
- Оливия, ты действительно думаешь, что мы единственные ликаны?
- О чём ты?
- Неважно, я просто хочу сказать, что смысл этого союза есть до сих пор, а то, что Роланд стремится из него выйти, приведёт к глобальной проблеме.
Почувствовав себя немного глупо из-за заданных вопросов, Оливия затихает и смотрит под ноги. Через несколько минут они подходят к рынку, но оказываются с другой стороны. И если утром у каждой палатки, у каждого дома собиралась куча ликанов, то сейчас это место казалось пустым и неуютным. Многие продавцы ушли, прикрыв свои товары, на дверях висели таблички «Закрыто». Оливия подумала, что возможно тут есть негласный перерыв, но зачем тогда Томас её привёл? Тут она видит милую женщину с добрыми карими глазами, которая утром продала ей цветы.
- Справишься? – он качает своей светловолосой головой в сторону небольшой палатки под одним из домов и добавляет, - Я отойду на несколько минут, захвачу себе перекусить. Никуда не отходи, я вернусь, и мы пойдём домой.
Не успела она утолить своё любопытство расспросами, что именно он хотел купить из еды, как Томас зашагал быстро к таверне. Несколько секунд она смотрела ему вслед, иногда переводя взгляд на рынок. Всё же как-то необычно, что тут мало ликанов.
- Добрый день ещё раз, - Оливия улыбается цветочнице, которая за неимением покупателей решила поухаживать за растениями. Она начала их опрыскивать и ухаживать за кончиками стеблей.
- Оливия! Ты снова здесь, - женщина убирает секатор и обтирает руки о фартук, - Что-то случилось с теми цветами, которые ты купила утром?
- Нет, с ними всё в порядке. Я поняла, что забыла вербу.
- Сейчас посмотрю, у меня где-то была, - видимо, не выставлена на продажу, ведь женщина полезла вглубь палатки. Неудовлетворённое любопытство так и лезло наружу.
- Не подскажешь, почему тут стало так пусто? – произнесла громче, чтобы слова успешно донеслись до цветочницы.
Но ничего в ответ не было произнесено. Женщина перестала рыться и достала свёрток с веточками вербы. Оливия подумала, что возможно всё-таки она не расслышала, и это показалось странным. Немного озадаченное лицо обратилось к ней. Как оказалось, она всё расслышала, а вот говорить возможно не хотела.
- Этому есть причина? – догадывается быстрее, чем хотелось бы цветочнице.
- Почти все пошли на главную площадь. – Звучало так, будто бы там явно что-то интересное, но мрачное лицо женщины говорило о другом.
- А что там?
- Там плохие вещи, Оливия.
То, как безнадежно прогремел её голос, мурашки побежали по спине. Это предостерегающий знак, которому стоит повиноваться. Взять вербу, дождаться Томаса и пойти домой, но омега задала вопрос:
- Где главная площадь?
- Не ходи туда. Там нет ничего, что тебе понравится, скорее… Ты пребудешь в ужас.
Цветочница явно не собиралась указывать направление, поэтому девушка доверилась другим чувствам. Как учил её Коул? Прислушаться, принюхаться и сориентироваться. Волчица должна помочь. Отойдя от прилавка, Оливия пытается игнорировать слова женщины, которая предостерегает. Запрокидывает голову и начинает прислушиваться к окружающему миру. Больше всего её интересует то, что дальше, то, что она не может сейчас представить. Слышатся возгласы, вздохи женщин, а плач детей оглушает. В нос ударяет слабосоленый запах. Перед глазами всё окрашивается в алый. У «плохих вещей» всегда есть отчётливый запах крови.
Не найдя и близко Томаса, Оливия решает бросить всё: цветы, обещания и рынок. Она увязывается за двумя ликанами, которые, как кажется Оливии, двигаются в верном направлении. Держится поодаль, стараясь не потерять их из виду, но при этом думает: сильно ли она выделяется среди местных?
Внезапно парочка сворачивает к какому-то незнакомому дому и пропадают за дверьми, оставляя шпионку позади ни с чем. Оливия растерянно мотает головой то в одну сторону, то в другую в попытках понять, куда идти дальше. Широкая дорога ведёт её по полупустым улицам. В этой части Пятого она не была ни разу. Пройдя под высокой каменной аркой, омега попадает на ту самую площадь, о которой говорила цветочница. Перед ней предстаёт большая круглая площадь, окруженная высокими каменными постройками. На двенадцать часов, на три, на шесть и девять стоят высокие башни молочного цвета. Всё это, наверное, смотрится красиво, если бы не одно «но».
До чутких ушей Оливии доносится сдавленный крик, больше похожий на звериный вопль, но ликаны, которые, казалось, стеклись сюда со всех уголков Пятого, не давали возможности увидеть омеге, кто кричит, а самое главное, почему. Послышался странный звук разорвавший воздух, а затем вновь крик.
Не понимающая вообще ничего Оливия начала расталкивать ликанов, которые совершенно её не замечали. Плачущие дети были заняты своим страхом. Женщина прикрывали глаза то себе, то детям. Мужчины же… Некоторые утвердительно качали головой, другие не источали ничего. Оказавшись в первых рядах, Оливия поднесла ко рту руку, зажимая то, что могло сорваться с её уст.
К невысокому столбу, метра полтора, был привязан мужчина, раздетый по пояс. Руки его крепко были примотаны, плечи уже устало свисали. Лицом он был обращён к той части толпы, где стояла Оливия. Её голубые глаза приметили небольшой порез на щеке. Вновь послышался странный звук, но теперь она видела, что и кто издавали его. Позади привязанного вздымался высокий ликан, одетый по всё кожаное. Он, размахнулся с огромной амплитудой и вновь нанёс удар чем-то похожим на кнут по спине мужчины, который уже терял силы, он даже не кричал. Стонал.
Такое Оливия видела впервые. И это было ужасно, дико и как-то первобытно. Телесные наказания. Они были отменены или упразднены во всех Поселениях, видимо, кроме Пятого. Все вокруг молчали, а ликан в кожаном заговорил громким властным голосом:
- Так будет с каждым, кто посмеет ещё раз усомниться в нашей Правителе, Великом Роланде. Сколько ещё осталось? – он обращается к своему помощнику.
- Три или четыре, какая разница? Пусть будет пять.
Они беспечно говорили об ударах по спине, по живому ликану, который едва приходил в себя от предыдущих. Оливия не могла на это смотреть и не могла понять, как остальные это молча лицезреют. «Помогите», - до её чуткого слуха донеслась просьба. Просьба того, кто был в беде.
Ноги сами понесли её быстро к столбу тогда, когда ликан возносил руку для очередного удара.
- Нет! – крикнула, что было силы и встала перед ликаном, оставляя провинившегося за спиной. Это было глупо, но почему-то, казалось, по-другому нельзя, - Он получил своё, пожалуйста, не надо…