- У меня для тебя сюрприз, - предостерегает Коул, закрывая дверь за собой на ключ.
Не успевает омега начать закидывать его вопросами, как парень подходит сзади и накрывает своей большой рукой её глаза. А у самого взгляд опускается на ложбинку между правой и левой грудью, где от взволнованного и нервного дыхания поднимается, а затем опускается подаренное им колье.
Он подталкивает её вперёд, и омега послушно входит вместе с ним в гостиную. Немного уже ориентируясь в обстановке дома, она понимает, что они прошли мимо дивана и встали где-то рядом с камином, который сейчас холоден. Не торопясь, альфа отрывает свою руку от её лица, уже скучая по дрожащим ресницам на ладони.
Перед Оливией на полу оказалась большая арфа. Непростая и выточенная из дерева, как та, которая стояла у неё дома. На колонне были вырезаны красивые извивающиеся узоры, в завитках которых она заметила маленькие гранаты из рубинов. Корона, верхняя изогнутая часть, была украшена какими-то розовыми минералами, название которых она не знала. Струны натянуты. Она не могла представить себе даже, сколько могла стоить подобная арфа.
- Нет, Коул. Ты… Это, конечно, красиво, но я вижу, что это дорого. Перебор, - отрицательно мотает головой и делает шаг назад. И тут же натыкается на его грудь, - Ой!
- Сыграй мне.
Он будто бы не слышал, что она только что произнесла! Взглянув в его чёрные глаза, Оливия не увидела в них и доли разума. Будто бы он унесся куда-то далеко. Было небольшое стеснение, с которым, казалось, не справиться, ведь оно пыталось захлестнуть. Хотя чего стесняться после всего того, что между ними произошло? Отогнав чувство страха, омега ещё раз взглянула на Коула и решила. Пусть будет, как будет!
Коул занял напротив арфы место в кресле. Оливия не торопилась. Сначала сняла обувь, затем кинула подушку с дивана на пол. Пока она заворачивала рукава повыше, альфа, подперев рукой голову, наблюдал за ней. Взгляд его всё ещё был немного затуманенный или же опьянённый. Он наблюдал за её плавными движениями и за тем, как сосредоточенно она складывала рукава, поднимая их выше, к локтям. Только после недолгих манипуляций с одеждой Оливия опускается на подушку и, расположив ноги по обе стороны от арфы, она взглянула на неё с другого ракурса. Инструмент был особенно красив собой. Но это всё ещё немного беспокоило её.
Несмотря на целый спектр болезненных чувств, омега в предвкушении этого первого запоминающегося касания, дёрнула первую струну. Получилось не так, как она хотела, но причина этому была на поверхности. Слишком долго она не играла. И всё же следующая манипуляция отозвалась так, как она планировала.
Лёгкое и тонкое звучание наполнило гостиную. Оливия начала играть медленную, чувственную мелодию, которую она изучила последнюю перед тем, как оказаться в Пятом. Пальчики не забыли и по памяти перебирали одну струну за другой, уносясь дальше. Коул, немного опешив от той феноменальной способности, которой Оливия обладала, казалось, перестал дышать. Наблюдал безотрывно. Если это не талант, то явно тяжёлый труд.
Когда закончилась одна мелодия, её глаза поднялись на альфу, который не произнёс и слова. Поняла она правильно, решив продолжить музыкальную сессию. Это вновь была медленная песня, правда, в этот раз лишённая чувственности. Больше походила на грустную, даже печальную. Её лицо немного даже нахмурилось, будто эмоция передавалась по рукам напрямую к её голове. Коул почувствовал, как что-то сменилось в её запахе. Появилась горечь, распространяющаяся по гостиной. Ему хотелось остановить её, но то, как трепетно она перебирала струны, удержало его в молчании.
***
От печали на её лице не осталось и следа, теперь его заполнило умиротворение и детская невинность. Оливия сложилась в маленький комочек на своей половине кровати. Луна бросала свой белый свет на правую часть тела и лица. Поэтому он мог разглядеть её. А если бы не смог, то прибегнул бы к обману, окрасив свои глаза в голубой и активировав тем самым своё волчье зрение. Он, голый по пояс, сидел на кресле в углу комнаты и уже около двадцати-тридцати минут изучал её, прислушивался к звукам тихого сна и в то же время пытался понять: что ей сейчас снится, какие мысли наполняет её неосознанная часть мозга. Это тревоги? Это умиротворение, которое отразилось на лице? Страх? Или же это ликующая радость от того, что жизнь возможно начала нравиться?
Оливия так редко говорила о своих настоящих чувствах. И это заставляло его иногда теряться в догадках. Всё ли он делает верно? А если нет, тогда, как много он совершил уже ошибок?
Слух улавливает снаружи дома движение. Пора. Он успел предупредить омегу до того, как она провалится в сон, что ему предстоит поездка в Первое. Находилось оно далеко, поэтому, как было посчитано и предугадано, не будет его около четырёх-пяти дней. Но это при условии, что ничего его не отвлечёт по дороге или уже в самом Первом.
Пора уходить. Он встаёт и стягивает со спинки кресла стёганку. Набрасывает на себя, а затем довольно быстро расправляется с пуговицами. Ноги не двигаются с места. Коул смотрит на сопящую омегу и почему-то где-то внутри груди неспокойно. Впервые они расстаются после обнародования связи на такое долгое время. В голове метаются нехорошие мысли, и даже попытки их отогнать не помогают.
Пойдя на поводу своего самого яркого желания, альфа подходит к кровати и наклоняется к девушке. Когда он так близко, запах кажется ещё слаще, а аромат надвигающейся грозы ещё более свежим. Его прохладные губы оставляют один поцелуй на скуле, и он уносит часть запаха с собой из комнаты.
Снаружи его ожидал помощник, который пригнал коня. Любимчика. Вороной. Это был подарок, который никто пока не смог переплюнуть. Во Втором поселении Правитель на одном из празднеств своему «специальному» гостю вывел коня, которого теперь Коул звал Альтаир, но коротко - Альт.
- Спасибо, - отблагодарил помощника за потраченное время в столь позднее время.
Протянув руку, он опустил её на морду коня, который немного недовольно выдохнул. Коул улыбнулся, ведь было ожидаемо: Альтаир всегда так делал. Он был немного упрямым и своевольным конём. Часто кусал тех, кого не знал и кто хотел погладить его. Лягался. И постоянно недовольно фыркал. Но он был быстрым, шустрым и очень плавным, не сотрясая при беге своего наездника.
- Выходи, Лис. Я не люблю, когда за мной наблюдают в тайне, - почёсывая у корней гривы, альфа обратился к бете. Тот вышел из-за густых кустов. Как обычно, мантия покрывала его тело, голову и лицо.
- Ты присылал за мной? – мрачно отозвался.
- Да, у меня к тебе есть очень важное дело.
- Что нужно украсть? – догадливо спросил.
- Ничего. В этот раз мне нужна твоя проницательность. – Коул вставил левую ногу в стремя и одним ловким движением забрался на коня, который сделал несколько шагов на месте. Видимо, не ожидал. Коул, удобно усевшись, взял поводья и взглянул на Лиса, - Я хочу, чтобы ты присмотрел за Оливией, но так, чтобы она даже думать не думала, что за ней следят. Я не хочу, чтобы с ней случились какие-либо неприятности, вплоть до бытовых.
- А что стая не справится?
- Как показал опыт, она иногда проворнее, чем они. Любит убегать и исчезать. Так что не своди с неё глаз. Думаю, не стоит говорить, что будет, если что-то пойдёт не так. Оплата будет хорошая. Договорились?
- По рукам, - произнёс абсолютно нейтральным тоном, отчего даже было непонятно: доволен ли он заданием или же расстроен назначенной ролью няньки.
Он молчал, и этого было достаточно, чтобы принять немногословность за согласие. Ударив стременами, Коул покрепче схватился за поводья, а Альт понёс его по дороге. Они, верный друг и наездник, мчались стремительно к главным воротам, у которых его уже ожидали сопровождающие.
***
Сквозь крону деревьев пробивались счастливые одиночные капли. Ночной дождь немного поубавил жару, сделав дорогу до Первого сносной. Коул возглавлял небольшую коалицию из пяти ликанов.