Эрин прищурила глаза и попыталась не смотреть на Беренайс, несмотря на порыв. Вот, что она хотела, чтобы я сделала. Взорваться и показать им, что я нестабильна. Этого не произойдет.
— Мы собираемся обсуждать мое использование Дикой Магии вместо того нападения? — она даже не побеспокоилась спрятать неверие в своем голосе.
Они лишь посмотрели на нее, но ничего не сказали. Поэтому она сделала то единственное, что она могла придумать. Она ответила на вопрос.
— Я прекрасно знаю закон группы и преданно его соблюдаю. Как вы все знаете, я очень старалась контролировать Дикую Магию. Ее сила сегодня вечером застала меня врасплох, — Эрин крепко сжала руки за спиной, но ее лицо было спокойным.
— Явно, что недостаточно, — колко заметила Беренайс. — Мы ее точно чувствовали через весь город во время твоей встречи за ужином.
Дженнэ подняла руку.
— Я больше не желаю этого слушать. Ты, Беренайс, в особенности знаешь, что Дикая магия выбирает своих проводников. Если бы ведьма могла выбирать передавать подобную темную магию, только те из нас, с наиболее испорченными сердцами сделали бы подобный выбор. И опасности, связанные с Дикой магией слишком ужасны, чтобы их оставлять в руках людей с дурными намерениями.
Она повернулась лицом к Беренайс.
— Хотя ты сделала это с лучшими намерениями, но твоя собственная попытка вызвать Дикую Магию десять лет назад почти разрушила весь Сиэтл.
Лицо Беренайс покраснело, как свекла.
— Я не буду защищаться или снова обсуждать то решение, после всех этих лет. Когда вампиры и оборотни проявили свое существование, я почувствовала, что у меня была возможность уничтожить их всех прежде, чем они смогут снова завладеть властью.
Лилиан прошептала что-то в знак согласия.
— И ты оказалась права, предсказав угрозу, Беренайс. Теперь у вампиров есть собственная палата в Конгрессе, и у Праймуса больше власти, чем у палаты людей и сената вместе взятых. А еще оборотни контролирует большую часть медиа потока, и властная структура мира навсегда склонилась в их пользу.
Дженнэ покачала головой, ее длинные рыжие волосы летели за ней.
— Нет. И нет, и нет, и нет. Она была права в своем предсказании, но ошибалась в методах. Если бы мы не вмешались тогда, результаты были бы катастрофическими.
Эрин больше не могла молчать. В ней поднималась ярость, пока она не подумала, что ее голова может взорваться от этой силы.
— Что точно вы не считаете катастрофическим в той ночи, когда вампир Калигула убил всю мою семью? — спросила она, резко выговаривая слова.
Все три ведьмы на мгновение склонили головы. Когда Дженнэ снова посмотрела на Эрин, ее лицо смягчилось.
— Я извиняюсь за это. Потеря твоей матери и сестер была самой ужасной трагедией, которую когда-либо знала наша группа и в личном отношении Гвендолин была моей ближайшей подругой, скорее сестрой, — слезы заблестели в фиалковых глазах Дженнэ. — Ты должна поверить, насколько глубоко мы все понимаем и разделяем твою скорбь.
Эрин долго и дерзко смотрела Дженнэ в глаза, а потом кивнула.
— Я верю в это, — она опустила ресницы и посмотрела на сердитое лицо Беренайс. — В основном.
— И, зная твою мать и ее учение, мы бы никогда не поверили, что ты будешь рисковать потерей своей души в Дикой магии, — добавила Лилиан.
— Я сделала всё возможное, чтобы защититься от нее, — ответила Эрин, высоко подняв голову. — Я провела бесчисленное количество часов, в том числе изучая свой Дар певчей драгоценных камней. Но в книгах не было объяснений, почему воин из Атлантиды вызвал такую сильную реакцию во мне… в моих камнях.
Дженнэ и Беренайс едва заметно переглянулись.
— Вообще-то, Эрин, тебе кое-что нужно знать, — сказала Дженнэ.
— О реакции, которую этот атлантиец имел на твой Дар, и о том, что ты могла бы узнать, если бы продолжила искать Калигулу.
Лицо Беренайс побледнело еще сильнее, если такое было возможно.
— Ты не можешь сказать ей…
— Мы обязаны рассказать ей. Время пришло. Особенно, если она планирует связаться с атлантийцами в своем невообразимом плане мести, — заметила Лилиан. — Не говоря уже про сегодняшнее нападение, что может быть связано.
— Да, вы все так замечательно хорошо не упоминаете о нападении, — подумала Эрин, размышляя, может ли чистая ярость превозмочь ее усталость и заставить ее стоять прямо.
— Она заслуживает наказания за то, что неспособна контролировать Дикую магию, — прорычала Беренайс.
— Она заслуживает правды, — ответила Дженнэ.
— Какой правды? Просто расскажите мне, — потребовала Эрин, лед в ее венах пронесся по всему телу и собрался в ее желудке в замерзший шар. Она бы так хотела обладать своей силой и комфортом своих камней и их песни. Она бы так хотела убежать — закрыв уши — из комнаты.