Джека трясло. Красная пелена плыла у него перед глазами, мешая точно навести ружье на цель в этом ревущем хаосе. Он выстрелил.
Тварь испарилась.
Но Кроч… Кроч лежал на каменных плитах, и отвратительное жало зловеще торчало у него из груди. Ларни из Красного Джафара с посеревшим лицом на четвереньках отполз в сторону. Блевотина потекла у него изо рта и из носа. Уолли бросился к ним. Он взял голову Кроча и уложил ее себе на колени. Вид жала, пронзившего тело товарища, потряс его до глубины души.
— Кроч…
— Куда же ты подевался, дружище? Это была… славная драка.
— Но почему, Кроч? Зачем нужна была эта выходка? Ради подонка Ларни? О Кроч!
Силясь улыбнуться, Кроч коснулся ладонью руки Уолли.
— Теперь долг оплачен, Джек. Милый старина Джек, мальчишка из зеленого леса! Ты был отличным товарищем, лучше которого и вообразить нельзя…
Краска покинула лицо Кроча, и натянувшаяся кожа стала серой и некрасивой. Он закрыл глаза.
Уолли услышал шаги Ларни из Красного Джафара и с ненавистью посмотрел в его сторону.
— Он говорит правду, Джек. — Все еще дрожа, джафарец вытирал перепачканное грязью лицо. — Кроч отдал свою жизнь. Долг оплачен.
Уолли снова взглянул на Кроча.
— Да лучше бы я сам уплатил этот долг! Хоть миллион раз!
— Не будь… дураком… Джек. — Голос его стал слабым, а дыхание хриплым и прерывистым. — В любом случае… Жизнь потеряла смысл. Мир катится к черту. Детей не будет.
Уолли не мог сказать Крочу правду. Момент для этого неподходящий. Человек имел право умереть с гордо поднятой головой.
— Я всегда считал тебя своим лучшим товарищем… — произнес он.
Но тело Кроча скользнуло вниз, голова откинулась набок, и Уолли с трудом уловил его слабый, срывающийся шепот:
— У нашей принцессы глаза голубые… Голубые, как небо, глаза…
Спустя мгновение Уолли поднял взор на Ларни из Красного Джафара, который уже успел напялить на себя маску, соответствовавшую его высокому сану, и теперь стоял, оглядываясь вокруг. На секунду Джек почувствовал сильнейшее искушение уничтожить этого пижона, но… нет, он не мог швырнуть жертву Кроча назад в мертвое лицо своему товарищу.
Впереди у него было достаточно времени, чтобы рассказать принцессе Керит, владычице Брианона, что дети опять вернутся в этот мир, дома начнут восстанавливаться, а жизнь снова войдет в привычную колею. Достаточно времени, чтобы сообщить уцелевшим пассажирам «Басенто» о спешившей к ним помощи. Достаточно времени даже для того, чтобы осознать, что не он один был ответствен за гибель «Басенто», но то была их общая вина.
Но времени хватит и на то, чтобы вернуться назад, в зеленый лес, отыскать там Друбала и Мими… Мими…
Да, времени впереди было достаточно.
Но сейчас Джек Уолли сидел с сухими, без слез глазами и держал на руках тело своего товарища.
Везучий Джек Уолли…
Везучий?
Пробуждение чародея
(Перевод М. Нахмансона и Г. Федюнина)
I
— Номер двадцать девять. Включает превосходный набор кишок, восстановленное сердце и почки — о, отлично функционирующие почки! — Аукционист склонился над каталогом. — Левая почка, леди и джентльмены, — мужская, в превосходном состоянии, гарантия на пятьдесят лет! Какие предложения я услышу? — Он с мольбой воздел руки к небесам, одновременно обегая присутствующих ищущим взглядом. — Так, леди в том углу…
Я взглянул на вышеупомянутую леди, на этого монстра в юбке, и понял: она покупает почку, ибо, жаждет продлить жизнь своему супругу, чтобы еще несколько лет ей было кого тиранить и изводить мелкими придирками.
В огромном танцевальном зале Ганнетов по-прежнему звучал легкомысленный смех и звон бокалов с пуншем, все так же здесь фланировали щеголи и в опьяняющем напряжении вальса кружились пары. Атмосфера былой беззаботности резко контрастировала с оскорбляющим взор беспорядком. Посетители, переговариваясь вполголоса и неторопливо прогуливаясь по длинной анфиладе комнат, являющих былое величие семьи Ганнетов, уже присмотрели будущие покупки, и теперь голоса звучали грубее, резче — началась торговля за вожделенные сокровища.
— Если, — произнес позади меня Джордж Помфрет, и голос его едва заметно дрогнул, — если я не получу эту Афродиту Бернини, я… Бог мой! Она простояла тут в неизвестности тысячу лет… в частном доме… украшая прихожую… — И Помфрет сокрушенно покачал головой.