– Я молилась, – солгала Айна, поднимаясь на ноги.
Она подхватила с пола пригоршню опавших лепестков астры и швырнула их в голову Шерки.
– Не совсем традиционная поза для молитвы, – заметил Аро.
– Ну, я была глубоко погружена в нее. – Айна осмотрела комнату.
– Жрецы убрали сладости после ритуала, – сказал Аро. – Боюсь, их уже раздали. – Айна выругалась себе под нос, а Аро улыбнулся. – А ты интересная, Айна. Если ты так хотела эти сладости, могла бы просто попросить и подождать. Но ты никогда не просишь, верно? Я подробно изучил записи о тебе. Ты всегда воруешь. Воруешь и стреляешь в принцесс, похоже. – Священник окинул ее суровым взглядом. – Не могла бы ты мне объяснить, почему?
Айна прислонилась к статуе Шерки, почувствовав холод мрамора.
– Я уже сказала тем болванам, которые меня сюда привели. Я хочу спуститься. – После этих слов Аро приподнял бровь, и Айна продолжила: – Я хочу пройти через торану в Мэлин, но ни одна из них не работает. Торанический Закон призван лишь не пропускать зло в Майану. Почему же он не пускает меня в Мэлин?
– Я видел тех, кто отчаянно пытается подняться из Мэлина в Майану, – заметил Аро, – но никогда не видел обратного. Что так манит тебя в нижнее царство?
Когда Айна ничего не ответила, он протянул ей большой желтый молочный шарик.
– Я лишь хочу понять тебя, Айна. Можешь ли ты рассказать мне что-нибудь, что позволило бы смягчить твое наказание?
– Моя… моя мать осталась в Мэлине. – Айна схватила угощение и сунула его в рот. Даже сладость шафрана не смогла скрыть горечь, которая зародилась внутри. – Мне нужно найти ее.
– Твоя мать, – повторил священник. – Конечно. Ведь ты родилась в Мэлине, а сейчас ты здесь. – Аро протянул руку вперед, приподняв челку Айны, чтобы увидеть ее кейзу. – Могу ли я узнать, как ты вознеслась? Что произошло в тот день?
– Я не помню. – Айна отодвинулась и скрыла кейзу за челкой. – Много чего происходило. На нас напал нагамор.
– Ты видела что-нибудь странное? Вспышку белого цвета за несколько дней или часов до вознесения?
– Не знаю, – ответила Айна. В памяти возникли лицо матери и ее сверкающие от слез глаза. – Может быть. Мне не нравится вспоминать об этом.
– Прости меня. – Аро протянул ей еще одну конфету. На этот раз Айна не взяла ее. – Меня очень интересует вознесение из Мэлина в Майану, и я позволил своему любопытству взять верх. Должно быть, это было трудное время для тебя. – Священник сделал паузу. – Тем не менее ты хочешь добровольно вернуться в Мэлин, даже несмотря на то, что прекрасно знаешь, какой ужас там обитает и какие опасности таятся там для твоей души.
– Меня не волнует моя душа, – огрызнулась Айна. – Моя мать осуждена Тораническим Законом! Если меня не будет с ней, она может…
Айна зажала рот рукой, не решаясь озвучить мысль, что ее мать может совершить преступление, достаточно ужасное, чтобы отправиться в Наракх.
Айна не знала, какова грань души между Мэлином и низшим царством. Но иногда после жестокой битвы кейза ее матери становилась до опасного тусклой и, казалось, вот-вот исчезнет. Ее мать была талантливым ченнелером, способным уничтожать врагов одним щелчком пальцев. Но она не всегда знала, когда нужно остановиться. И если бы не слезы и истерики Айны, умоляющей ее: «Оставь их, я в безопасности, ты одолела их…» – гнев ее матери мог бы выйти из-под контроля.
Говорили, что наракхи не ходят прямо, поскольку их души так отягощены накопленным злом, что оно заставляет их сгибаться чуть ли не до самой земли. Айна не могла допустить, чтобы ее мать стала одной из них.
– Значит, ты хочешь спуститься в нижнее царство из-за любви? – спросил Аро.
– Не из-за любви, – пробормотала Айна. – Из-за необходимости.
В конце концов, эта женщина растила ее и кормила, когда у нее была такая возможность, конечно. Может быть, за шлепками и грубыми словами иногда проскакивала малая доля заботы. А может быть, она надеялась, что, заботясь о ребенке, однажды сама попадет в Майану?
Независимо от причин она сделала все, чтобы Айна выжила. И теперь девушка чувствовала себя связанной с ней, как луна со своей планетой; их судьбы были переплетены.
– Она – моя семья. – Айна дотронулась до мешочка на поясе, и осколки камня впились в кончики пальцев. Эта боль стала небольшим утешением. – После всего, что она для меня сделала, я не могу оставить ее разлагаться в этом кишащем монстрами аду, – продолжала она с безрассудством, озвучивая мысли, которые оставила невысказанными при вознесении. – И не только ее. Тысячи людей заперты в нижних мирах, попав в порочный круг страданий. Мы могли бы помочь им, если бы не были так заняты жалобными молитвами за их души.