– Переключатель зрением находится здесь, – ухмыльнувшись, сказал он, видимо вид у меня был ошарашенный, – научись им пользоваться!
У меня было к нему сто вопросов, но все они с такой скоростью метались в голове, что ни один из них я не мог ухватить за хвост. Поэтому я, как истукан, стоял и молчал. Надо было все это переварить, а потом уже задавать вопросы. Маркел похлопал меня по плечу:
– Потом поговорим, а сейчас пошли завтракать. Спустимся по откосу, так дольше, но сейчас ты не в том состоянии, чтобы заниматься скалолазанием. Он повернулся и побежал прочь от обрыва, пересек плоскую вершину и запрыгал точно горный баран вниз. Я последовал за ним. С той стороны откос, заваленный небольшими валунами, спускался полого, и главное было сохранять равновесие и не набирать большой скорости. Так, прыгая с валуна на валун, мы вскоре оказались у подножия и побежали, лавируя между кустами, к зданию базы. В животе урчало, и я сейчас был рад съесть даже рыбу, добавив к ней какое-нибудь замороженное блюдо, главное чтобы побольше. За завтраком, я молчал. Отец с Маркелом, не обращая на меня внимания, тихо о чем-то разговаривали, но я не слышал их, голова у меня была занята своими мыслями. Видимо они, понимая мое состояние, решили оставить на время в покое, чтобы я переварил новые впечатления.
День прошел, как обычно в тренировках, плавании и в стрельбе по мишеням. Раньше я в основном стрелял по неподвижным мишеням, а теперь отец заставлял стрелять по тарелкам и шарикам пинг-понга, которые он неутомимо швырял вверх и в стороны, до тех пор, пока винтовка не вываливалась у меня из рук. Вечером Марк с хитрой улыбкой подсунул мне детскую книжку большого формата с яркой обложкой. – На вот, взгляни!
Я открыл книгу и уставился на страницу, ее заполняли желто-коричневые кляксы разных размеров, нанесенные без всякой системы. Я вопросительно посмотрел на Марка. Он с интересом наблюдал за мной.
– Ничего не видишь?
– Кляксы! Желтые, коричневые, светлые и темные – ответил я.
– Кляксы! – Фыркнул он.
– А ты лучше, лучше смотри! Здесь не кляксы, а рисунок, причем объемный.
Я снова вперил взгляд в книгу, поворачивая ее под разными углами, то приближая к самому носу, то отдаляя.
– Это не поможет! – Наконец изрек Марк.
– Ты не книгу ворочай, а поменяй настройку своего зрения! Сделай усилие и переведи зрение в иную плоскость. И расслабься!
Я попытался, но кроме выпучивания глаз ничего не получалось. Я уже начал отчаиваться и вдруг, увидел! В какой-то момент скопище клякс выступило из плоскости страницы и превратилось в объемную картинку. На ней было изображено хлебное поле, девочка с венком из колосьев на переднем плане, а на заднем ветряная мельница.
– Вижу! – Только и сказал я в изумлении.
– Ну, что ж, тренируйся! Это похоже на открытие третьего глаза, хотя и не совсем то, точнее совсем не то. Но главное, ты должен уловить этот момент перехода зрения в другую плоскость. Это поможет тебе задействовать твой «переключатель» во лбу, – сказал Марк. Я быстро уловил суть, и уже через каких-нибудь десять минут свободно менял свое восприятие страниц с вида клякс на объемную картинку. Потом попробовал увидеть мир панорамным зрением, но ничего не получалось. Марк, сидя в кресле, читал книгу, изредка бросая на меня быстрые взгляды. Видя мои потуги, он сказал:
– Ударив по копчику, я поднял Кундалини по позвоночнику, изменив вибрации всего организма. Когда ты сам научишься ее поднимать, чтобы соединяться со своей высшей ипостасью, тогда ты сможешь смотреть на мир своим «многомерным» зрением. Ты быстро обучаешься, когда-нибудь это у тебя получится. Не унывай! – Улыбнулся он.
Марк еще два раза вводил меня в состояние измененного сознания, но потом сказал:
– Хватит! Дальше сам.
В ночь перед отъездом разразилась гроза. Утром лес был мокрым и чистым, солнце, отражаясь в каплях воды на траве, превращало их в сверкающие бриллианты. На этот раз переход до рыбацкой избушки показался мне гораздо короче и легче, сказалась усиленная тренировка. Переночевав в избе, мы с последними звездами погрузились в отцовский Уазик и поехали домой. Я соскучился по матери и брату, и был рад снова их увидеть. Попарившись в бане и съев три порции свиных отбивных, я отправился на свой чердак, который показался мне слегка ужавшимся в размерах. Я прислонился к косяку и сделал зарубку над головой, измерив свой рост, определил, что за последние три месяца вырос на четыре сантиметра. Это меня обрадовало. Затем я вытер пыль, навел порядок на столе, немного посидел в интернете и, почувствовав, что глаза слипаются, лег спать, предвкушая, что завтра отосплюсь. Но не тут-то было. Отец разбудил меня в пять утра на утреннюю пробежку.
– Не давай себе никаких послаблений! – Сказал он.
На следующий день, в понедельник у матери начинался отпуск. Мы решили выехать в Аркаим в пятницу утром. До отъезда нужно было вплотную заняться огородом, в котором обнаглевшие сорняки чувствовали себя слишком вольготно. А по вечерам я ходил в спортзал ДК, где Марк продолжил мое обучение.
Глава 4. Свисающий с небес
Теперь Марк решил научить меня как следует владеть палкой, поэтому я стал слегка смахивать на экзотического леопарда: пятна на моей «шкуре» были всех оттенков синего и фиолетового. Кроме того, после активной части тренировки, Марк минут тридцать подковывал меня теоретически. Вот и сегодня, приняв душ, мы сели пить чай в крохотной комнатке, которая громко называлась Кабинетом тренера. Выпив два стакана чая, Марк задал неожиданный вопрос:
– Глеб, ты знаешь, где находится душа?
Перебрав все возможные варианты от пяток до печенки, я решил остановиться на сердце:
– Думаю, что в сердце. – Я вопросительно посмотрел на тренера. Он усмехнулся.
– Люди ассоциируют себя с телом, поэтому считают, что все, даже невидимая душа, может находиться только внутри него, как будто тело это что-то вроде сундука, куда все складируется. Но на самом деле все наоборот. Ты, конечно, ел сливы и абрикосы и знаешь, что внутри мякоти плода есть косточка. И что к дереву плоды крепятся на тонкой плодоножке. Так вот, человеческое тело это «косточка», сердцевина того, что мы называем человеком. Наше тело как бы вложено в многослойную невидимую сферу и подвешено к небесам на тонкой нити света.
– Как это подвешено к небесам? Ведь вокруг нас ничего нет! И куда крепится нить света своим вторым концом? – Я представил, как толпа людей парит в небе подвешенная на веревочках вроде живых кукол и мне стало смешно.
– Слышал ли ты о викингах, об их воинственном боге Одине и о рунах? – Спросил Маркел. Я задумался. О викингах я знал мало, об их боге и того меньше, а о рунах только слышал, о чем я и сообщил Марку.
– Я затронул эту тему, потому что образ Одина и обретение им рун наиболее точно характеризует сущность человека, но выражено это иносказательно, в виде мифа. Вот смотри, это руны! – Марк открыл ящик стола, достал оттуда колоду, похожую на колоду карт и протянул мне. Я высыпал карты на стол и стал рассматривать странные картинки, нарисованные на них. А Марк продолжал:
Собственно нас интересуют не сами руны, а то как Один их обрел. Но раз ты о них ничего не знаешь, то я немного расскажу.
– Какая существует связь между рунами и человеком, подвешенным к небесам на луче света? – Мне стало интересно.
– Слово «руна» в переводе со старого норвежского языка означает «шепот бога» или «поведанный секрет», – начал рассказывать Марк.
– Руны это древнейшие знаки письма вроде современного алфавита. С их помощью можно было не только писать, но и разговаривать с Богами, так как руны были не просто «буквы», но и символы различных энергий, действующих в мире. Как египетские иероглифы и буквы еврейского алфавита руны имеют несколько значений, несколько информативных уровней понимания. Простые люди использовали их как буквы алфавита для записи, а шаманы как символы – для общения с высшими силами мироздания. Знание рун и их сочетаний открывало им доступ к иным уровням бытия и давало возможность узнавать о будущих событиях.
– В давние времена, когда у людей еще не было письменности, странствующий скандинавский шаман по имени Один решил обратиться к богам с просьбой дать людям средство для общения, как между собой, так и с богами. Для этого он принес себя в жертву: пригвожденный копьем, Один провисел на дереве девять дней, потеряв при этом один глаз. В результате испытанных страданий, он вошел, как сейчас говорят, в измененное состояние сознания. В результате озарения он «увидел» руны, то есть получил информацию от Божественного Источника, наподобие того, как Моисей получил десять заповедей на горе Синай, а Мухаммед свою «Книгу пророка». То, что выходит за границы интеллекта, может быть получено только в результате личного опыта в мгновение озарения. Когда человеческое сознание достигает состояния божественного, тогда оно способно воспринять и понять новую информацию высшего порядка.