Дальше они шли молча. Воспитанная глубоко почитать своих родителей Жээл никогда не осмеливалась завязать разговор со своими родителями просто так. Ей всегда казалось бессмысленной идея завести праздный разговор с кем-то помимо Саи, только чтоб заполнить тишину и не умереть от скуки. По крайней мере, рядом с родителями Джал'най вела себя максимально спокойно. Быть может из-за усилий Аланы? К тому же лицо Аланы успело перемениться: оно уже не было смешливым, но задумчивым и сосредоточенным и Жээл никак не хотелось прерывать ее размышления пустяками.
Ей с детства доставляло удовольствие просто наблюдать за своей матерью: для нее она была самой красивой на всем белом свете. И не только для нее. Даже среди представителей Старших — Данайыров, о красоте женщин которых слагают легенды не только на Востоке, но и на Западе, она выделялась как лилия среди терновиков. У нее были большие серые глаза, стального оттенка, заплетённые косами в водопад густые шелковистые серебристые волосы, которые вопреки распространённому мнению, прекрасно сочетались со смуглой кожей, типичной для представителей ее племени, а в купе со статной фигурей она была обворожительно схожа с серебряным лебедем: взмахнет крыльями, вот-вот взлетит.
Хоть она и шла крайне быстро, и их путь пролегал через неровную извилистую поверхность, серебряная тяжеловесная серьга, с длинными спускающимися чуть ли не до плеч пружинками с колокольчиками на концах, не звенела, и даже не покачивалась. Серьга была замысловатая: с красным камнем по центру, на обрамлении которого изящной резьбой были вышиты две рыбки, тянувшиеся к хвосту друг друга, образуя тем самым круг, а пустоту между ними занимали руны, значения которых Жээл были неизвестны. На голове Аланы была украшенная пером филина шапка, отороченная мехом, того же цвета что и камень. Поверх длинной молочной внутренней рубахи, красовалось легкое приталенное платье цвета фиалки, на юбке которого были пришиты несколько рядов присборенных оборков, скрывавшие утепленные сапоги из оленьей кожи. Платье же было покрыто также приталенным, не слишком длинным красным тулупом, левый перед и правый рукав которого украшали маленькие серебристые пиктограммы рыбы — герб рода Старших, то есть потомков Даны — первенца великого прародителя народов Даштихашта.
Жээл нервно улыбнулась. Она был в легкой обиде на отца, который будучи вечно занят, не обучал ее искусству воина как другие отцы ребят, аргументируя это тем что Воин Туры внутри дочери сам пробудится без его вмешательства и нечего торопить события. Мол пусть пока играет...
Хотя этим заместо отца занималась Алана, ее женский стиль боя, ставящий во главу угла стремительность и грациозность, в исполнении Джал’най оказался крайне неэффективным и вызывал только насмешки от спаррингующих с ней ребят и порицания от стариков—зевак, наблюдавших это печальное зрелище. Но Алана не сдавалась и продолжила ее тренировать в этом ключе. Не помогало. Движения были скованными. Ноги тряслись. Повороты, являвшимися женскими по определению бедер, но лишенных на практике таких сопутствующих качеств как гибкость, ловкость, утонченность были топорными, неуклюжими. Можно сказать, с уверенностью, что после каждого спарринга будущая правительница Туры вместо славы новых побед возвращалась с синяками и ссадинами от тумаков более грозных ребят—туров, соперников у которых любовь к насилию была в крови.
Маячивший на горизонте обряд инициации, нежелание смириться с физической слабостью и эмоциональной несдержанностью своей дочери вконец навели Алану на мысль что злые духи специально сковывают девочку, дабы посеять смуту среди народа. А может правильно завещали предки не заключать смешанные браки между восьмью народами, и их с Огун-туром кровь несовместима? Или это надуманное проклятие крови Огун-туров? Эти мысли тревожили ее сердце долгое время, и посему в это утро она взяла с собой дочь на холм Вольчего клыка, место где ее духу было легче всего сосредоточить силы. Чтобы помолиться о ней, узнать причину, и в случае необходимости либо просто провести терапию травами дабы снять оковы с тела, или даже провести обряд экзорцизма. Небо нам поможет! — решительно провозгласила на старшем диалекте Алана и обернувшись посмотрела на слегка отстававшую дочь.