Керидвена помогла Гвендолин встать с пола и усадила ее на нижнюю ступеньку лестницы. Регина посмотрела на мать сквозь слезы. Та сидела с потерянным видом на лестнице, будто в трансе, и глядела в пустоту. Видеть ее такой было невыносимо, боль колом вбивалась в сердце Регины. При живой матери она ощутила себя сиротой.
– А теперь нам пора идти, – изрекла Керидвена, поднявшись с колен, и вышла в открытую дверь. Плащ ее струился следом, разрезая полотно таинственного тумана. Ведьмы крепко держали Регину и подталкивали вперед, не дав даже попрощаться с матерью.
Дверь захлопнулась, и процессия двинулась к черте леса позади дома. Дорожка тумана вела прямо в темноту между рядами деревьев. Регина поняла, что, вероятно, больше сюда не вернется. Обернулась и напоследок взглянула на их дом, чтобы запомнить то, от чего она втайне мечтала отказаться, а теперь безвозвратно потеряла.
Очертания дома скрылись за черными стволами деревьев, а Регину, растерянную, одинокую и плененную ведьмами, поглотила молочная пелена.
Глава 3
Шагая в полном мраке под стеной непрекращающегося дождя, Регина мерзла и обхватывала себя руками, судорожно растирала плечи. Молчаливые конвоиры в темных бархатных балахонах, будто проводники в загробный мир, вели ее в глубь темного леса решительной поступью. Регина пыталась осмыслить происходящее и унять дрожь заледеневших конечностей.
Ей наконец стало понятно, почему они с матерью постоянно переезжали с места на место и от кого сбегали в такой спешке. Они убежали бы и в эту ночь, но, к несчастью, им не хватило времени. Если еще вчера Регина паковала бы чемоданы, глотая слезы немого протеста, то сейчас сама схватила бы мать за руку и убежала в безвестность, забыв о собственных сомнениях. Они бежали бы без оглядки, вслепую, в никуда, но вместе, по-прежнему оберегая друг друга от невидимой угрозы.
Мысли роились в голове, перескакивали друг через друга, то и дело подменяли один вопрос десятком новых. Значит, мама вовсе не сходила с ума. Панические атаки, тремор рук, этот неподдельный ужас в ее глазах и вечное желание подорваться с места и исчезнуть – все это объяснялось ее нежеланием быть пойманной. Неизвестно, как ей вообще удавалось столько времени скрываться, но, видно, сила матери была велика. Выходит, защитные свечи и заклинания на неизвестном наречии – это не просто баловство, коим привыкла считать их Регина, а нечто большее. Могущественное. Ах, если б знать все с самого начала…
Если допустить мысль, что происходящее не было плодом воображения спятившей Регины, и мать действительно обладала магическими способностями, то почему не рассказала ей? Боялась, что Регина от нее отвернется, не поверит? Уверовать в подобное не так уж сложно после стольких лет изучения целебных свойств трав и их чудодейственного влияния на человеческую жизнь. Они с матерью всегда были не от мира сего, но Регина и предположить не смела, что совсем рядом с ними творилась настоящая магия. Она никогда не замечала за матерью склонности к жертвоприношениям или шабашам. Однако бывали дни, когда Регине казалось, что мама и правда волшебница: как-то быстро и ловко всходили у нее цветы в горшках, сами по себе порой открывались и закрывались двери, огонь на плите появлялся от одного ее взгляда, а самые потаенные мысли дочери она словно считывала по одним лишь глазам. Но как только Регина подросла и вступила в фазу скепсиса и рационализма, то списала все на богатую детскую фантазию. Или научилась этого не замечать. Ровно до момента, пока сама не столкнулась с чем-то необъяснимым, темным…
Ко всему прочему, Гвендолин оказалась не просто ведьмой, а ведьмой, нарушившей некий закон. Но какой? Что натворила ее мать, женщина, которая, кажется, и мухи не обидит? Или видимость обманчива?
Холод пробирал до самых костей, а дождь все не унимался. Ведьмы завели Регину уже достаточно глубоко в лес. Вся одежда ее вымокла до нитки, с волос текло ручьями, но никто не предложил ей своего бархатного одеяния. На секунду Регине подумалось, что странные женщины ведут ее в темноту неспроста. Внутри распустил свои липкие щупальца первобытный страх. Регина самозабвенно отдала себя в их руки, но что они собирались делать с ней?